Потом они положили мешок в багажник — и отправились в поход по магазинам.
Она подмигнула своему отражению и посмотрела па свисающий с рукава ценник.
Шестьсот долларов.
Всего‑то.
— Ну что, ты все? — нетерпеливо спросил Джейсон.
Эмма повернулась к нему:
— Пытаюсь решить, какой цвет взять — черный или коричневый.
Она покружилась перед зеркалом.
— А ты как думаешь?
Джейсон пожал плечами:
— Бери этот. Давай быстрее, а? В соседнем магазине крутые телевизоры.
— Ладно, ладно. — Эмма направилась к кассе. Она сняла жакет и положила его на прилавок. — Я возьму это, — сказала она.
Кассир, молодой парень с копной рыжих волос, в спортивном кожаном пиджаке, мельком взглянул на ценник.
— Прекрасный выбор, — сказал он. — Итальянская кожа. От лучших производителей.
Он поднял глаза на Эмму:
— Как будете платить?
— Наличными, — усмехнулась Эмма.
Она вся трепетала от радостного волнения. Как это здорово — быть богатой!
Достав из кармана пачку пятидесятидолларовых купюр, она отсчитала нужную сумму и протянула деньги кассиру.
Тот взял банкноты и начал было их пересчитывать.
Потом остановился… и засмеялся.
— Ч‑что смешного? — нахмурилась Эмма.
— Вот это да! — давясь от смеха, воскликнул кассир.
— Что? В чем дело?
Кассир вернул Эмме деньги, и они с Джейсоном принялись их разглядывать.
И не сразу заметили то, на что намекал рыжеволосый продавец, а когда Эмма поняла, что он имел в виду, то вспыхнула от стыда и досады. По верхнему краю купюр шла строка: «UNTIED STATES OF AMERICA».
Потом взгляд ее скользнул по портрету президента.
У Бенджамина Франклина были косые глаза, на кудрях парика — бейсболка.
Эмма была потрясена до глубины души. Чтобы не упасть, ей пришлось схватиться за прилавок. Она медленно подняла голову и встретилась взглядом рыжеволосым кассиром.
— Надеюсь, вы захватили с собой настоящие деньги? — пряча усмешку, спросил он.
Побег
Глава 1
Когда отец с матерью в тот вечер не вернулись домой, мы с Марком не слишком огорчились. Тем более что у нас была вечеринка.
Собственно, никакого веселья мы заранее не планировали. Просто нам было немного одиноко, и Марк пригласил Джин. Потом я позвала своих новых школьных подружек — Лайзу и Шэннон. Они пригласили еще каких‑ то ребят, и не успели мы оглянуться, как около двадцати человек собрались в большой гостиной, все еще такой непривычной и неуютной для нас с Марком.
Наша семья переехала в Темную Долину всего два месяца назад — в начале сентября, — как раз вовремя, чтобы мы успели пойти в школу. Новый дом был вдвое больше, чем прежний в Бруклине, однако более старый и запущенный.
Ребята, с которыми мы теперь учились в одной школе, всегда удивлялись, узнав, что мы поселились на Фиар‑стрит (fear — страх). Они часто рассказывали нам истории об ужасных случаях, происходящих на этой улице, а также в густом лесу, который начинался сразу за домами. Это были истории об ужасных существах, необъяснимых исчезновениях, привидениях, о раздающемся порой в округе ужасном вое и других подобных вещах.
Мне кажется, Марк верил этим байкам. Он вообще верит всему, что ему говорят. Лично я всегда настроена более скептически, чем брат, хотя он на год меня старше.
Марк очень открытый и прямой. Да это и видно по нему. Он выглядит простым и недалеким парнем, с широкими плечами и мощной шеей; у него светлые волосы и зеленые глаза, на подбородке — симпатичная ямочка, впрочем, Марк не любит, когда о ней напоминают. Однако он вовсе не глуп. Просто верит людям. Сам никогда никого не обманывает и, по‑моему, не замечает, когда другие вешают ему лапшу на уши.
Марк очень легко заводит друзей. Он обладает способностью быстро сходиться с людьми. У меня по‑другому — думаю, что моя ирония и циничный взгляд на жизнь отталкивают некоторых ребят. Поэтому большинство из тех, кто собрался на вечеринку, были новые друзья Марка, которыми он обзавелся за два месяца нашей жизни в Шэдисайд.
Сама я успела поближе сойтись с Лайзой и Шэннон, но закадычными подругами мы еще не стали. И тем более я пока не нашла парня, который бы меня заинтересовал, как это произошло у Марка с Джин Ролингс.
Собственно, именно Джин стала причиной крупной ссоры во время завтрака в то утро. Да, Марк здорово поскандалил с предками перед тем, как мы пошли в школу. Отцу с матерью просто не нравилась Джин, и они не хотели, чтобы Марк с ней встречался. А он делал это часто — каждый день. Если говорить прямо, они были неразлучны, ну прямо влюбленные. Марк вообще натура увлекающаяся, но я еще никогда не видела, чтобы он так интересовался какой‑то девушкой.
Так вот, когда он спросил предков, что, собственно, им не нравится в Джин, а они ничего толком не смогли ему ответить, Марк вспылил. Пожалуй, у него были для этого основания. Наши родители — люди далеко не глупые и обычно умеют четко разъяснить, что имеют в виду. Какие же в этот раз они привели доводы против Джин?
— Встречи с ней будут мешать твоей учебе, — сказал отец.
Мог бы придумать что‑нибудь получше. Оценки у Марка хорошие. Он учится гораздо усерднее, чем я. Впрочем, ко всему, что делает, брат подходит серьезно. Короче, я не могу винить Марка за то, что он не сдержался. Отец не остался в долгу и наговорил много такого, чего говорить не следовало. Марк от злости покраснел и тоже высказал много лишнего. Тут к схватке присоединилась мать, и поднялся такой крик, что, казалось, облупившиеся стены нашей кухни сейчас обрушатся.
Я вжалась в стул, глядя в свою тарелку с клубничным пирогом. Есть мне уже не хотелось. Я не в восторге от Джин, но, по‑моему, предкам не стоило так наезжать из‑за неё на Марка, по крайней мере, сейчас, когда мы все собрались к завтраку.
Такого скандала в нашей семье не было уже давно. В последний раз нечто подобное было еще в Бруклине, когда мы с Мирком одолжили машину у родителей, не предупредив их об этом. Они заявили в полицию, что машина угнана. Потом из‑за этого маленького недоразумения мы пару месяцев считались наказанными. В общем, ничего страшного. Однако на сей раз для Марка это было серьезно.
— Мне шестнадцать лет! Я знаю, что делаю, — кричал Марк.
Родители в ответ рассмеялись, и лучше бы они этого не делали. Марк пришел в бешенство. Он схватил свой пирог с явным намерением запустить им. Я уже представила, как он смачно врежется в стену. Однако Марк сдержался, швырнул пирог на тарелку и вылетел из кухни, со всей силы хлопнув дверью. Стекло в двери задрожало, но все же не вывалилось.
Отец с матерью побледнели, переглянулись через стол, покачали головой, но не произнесли ни слова.
Немного позже отец сказал мне:
— Вы опоздаете в школу.
Голос немного дрожал. Очевидно, ссора его сильно расстроила.
Наши родители вообще стали немного нервными в последнее время — с тех пор, как мы перебрались сюда. Я думаю, это связано с переездом и обустройством на новом месте, хотя они должны были бы привыкнуть. Из‑за их работы мы постоянно переезжаем. Темная Долина — наше шестое пристанище за последние восемь лет. Все это нелегко для них, как, впрочем, и для нас с Марком. Мне трудно с кем‑то по‑настоящему подружиться, когда знаешь, что через год придется уехать и оставить друзей. Мама осуждает меня за то, что я склонна к одиночеству, но что прикажете делать? Зачем привязываться к людям, когда заранее известно, что общение будет непродолжительным?
Так вот, я взяла свою сумку с учебниками и выглянула в окно кухни на задний двор. Марк, с хмурым видом, выпускал из своего лука одну стрелу за другой в ни в чем не повинный, беззащитный клен.
Мой брат помешан на стрельбе из лука. Когда мы сюда приехали, первое, что он сделал — еще до того, как посмотреть свою комнату, — это отыскал на заднем дворе подходящее дерево, чтобы повесить мишень. Стреляет из лука Марк и вправду хорошо, что неудивительно, учитывая, как много времени он тратит на тренировки. Он всегда говорил мне, что стрельба из лука — самый хороший способ успокоить нервы. Сейчас это ему требовалось — он явно был на взводе. Я заметила, как брат напряжен, выпускает одну стрелу за другой, даже не глядя, куда попадает.