Что происходит? Я обернулась, но ничего не могла разглядеть. Свет фар слепил меня.
Я не знала, что делать. Почему меня преследует какая‑то машина? Если это кто‑то из знакомых, почему они не подъедут ко мне, не посигналят?
Я решила побежать в обратную сторону — мимо машины. Я рассчитывала, что, пока машина будет разворачиваться, мне удастся скрыться. Я повернулась и побежала, щуря глаза от яркого света фар. Машина резко затормозила.
— Кэра! Эй, Кэра, остановись!
Голос показался мне знакомым. Я остановилась. С водительского места из машины вылез мужчина. Я узнала большой голубой «Шевроле». Затем я узнала капитана Фзррадэя.
— Слава Богу, капитан! — крикнула я, чувствуя огромное облегчение.
— Я не был уверен, что это ты, — ответил он, приближаясь. — Надеюсь, я тебя не напугал? Я как раз направлялся к вам.
У вас есть какие‑то новости о моих родителях?
Свет фонарей отразился в его глубоких синих глазах. Он выглядел очень усталым.
— Нет, пока нет, — покачал он головой. — Я думал, может, вы что‑то узнали.
— Тоже нет, — вздохнув, ответила я.
— Ну‑ну, — попытался он меня успокоить. — Ведь у нас пока нет плохих новостей, верно?
— Верно, — пробормотала я. — Но нет и хороших.
Его рука в перчатке легла мне на плечо. Он повел меня
к машине.
— Тебе не следует думать о плохом. Мои парни занимаются этим делом. Думаю, твои родители скоро найдутся.
Я промолчала, не пытаясь скрыть глубокое разочарование.
— Мне нужны фотографии. Мы их разошлем во все полицейские участки штата. Может, у тебя есть еще какие‑ то мысли или информация, которая может помочь в их розыске?
— Ну‑у‑у… Мне надо подумать.‑
— Давай я подброшу тебя до дома, а ты по дороге подумаешь. И заодно дашь мне фотографии родителей. Кстати, кроме полиции я подключил к этому делу газетчиков. Иногда люди предпочитают сообщать частную информацию именно им.
Он раскрыл переднюю дверь, и я проскользнула внутрь. Я никогда не сидела в полицейской машине и была разочарована, когда увидела, что машина капитана была на вид самой обычной. Внезапно ожила рация, выдав какую‑то информацию для полиции. Зто был единственный признак того, что машина принадлежит полицейскому.
Пока мы ехали, я рассказала капитану про Роджера, про его пистолет, про Мердоха и серый фургон. Я ожидала, что это его очень заинтересует, но он продолжал молча смотреть на дорогу.
— Вам не кажется, что Роджер может что‑либо знать про моих родителей? — прервала я затянувшееся молчание.
— Возможно. Я проверю этого Роджера и второго… как там его?
Роджер назвал его доктор Мердох.
— Ну вот, и его проверим. Что‑нибудь еще, Кэра? Что‑ то такое, что может помочь нам?
Мы подъехали к дому. Света в окнах не было. Фонарь перед дверью также был выключен, из‑за чего я рассердилась на Марка.
— Больше ничего не могу придумать, совсем ничего, — ответила я капитану Фэррадэю, отпирая дверь. — Впрочем, постойте! Есть еще одна штука!
— Что?
— Мы нашли какой‑то странный предмет в спальне родителей. Это маленькая белая голова обезьяны с глазами из горного хрусталя. Может быть, это ключ к разгадке?
— Может быть, — тихо ответил он, не проявляя энтузиазма. — Пока это мне ни о чем не говорит, но, возможно, тут что‑то есть. Спрошу у ребят в участке. Она у тебя? Пожалуй, стоило бы отдать ее в лабораторию. Пусть разбираются.
Я поспешила в дом. Марка не было. Я побежала наверх и достала из альбома относительно новую фотографию папы с мамой. Потом стала искать обезьянью голову, но фигурки нигде не было. Жаль, не спросила Марка, куда он ее дел.
Спустившись вниз, я отдала капитану снимок:
— Спасибо за то, что подвезли. И за все, что вы делаете.
— Тебе надо поспать, — сказал он. — Я понимаю, все это тяжело, но сон помогает.
— Попытаюсь, — ответила я.
— Я извещу тебя, как только что‑нибудь узнаю. Кстати, Кэра, у тебя остался мой номер? Звони в любое время суток. Если будет хоть малейшая причина, обязательно свяжись со мной.
— Спасибо, так я чувствую себя уверенней.
— Ну и прекрасно. — Мне показалось, что его губы под густыми усами дрогнули в подобии улыбки.
Я вернулась в дом, заперла дверь и позвала:
— Марк, ты где?
Тишина.
— Марк, ты наверху?
По‑прежнему нет ответа. Я обошла все комнаты. Пусто. Меня охватил ужас. Сначала исчезли родители. Теперь Марк. Что с ним?
Я подумала, может, он оставил записку. Посмотрела на холодильнике, в блокноте у телефона. Ничего.
Все, Марк пропал, подумала я. Да нет же, наверняка он пошел к Дясин. Так и есть! Я уже взяла трубку, чтобы позвонить Джин, но передумала. Марку наверняка не понравится, что его младшая сестра звонит Джин для того, чтобы проверить, там ли он. Да и потом, мне нечего ему сказать про родителей.
Я решила дождаться Марка и пошла в гостиную посмотреть телик. Может, это меня отвлечет.
И тут я увидела, как по стене медленно ползут два пятна света. Я не сразу поняла, что это свет автомобильных фар. Кто‑то въезжал на стоянку перед домом.
Может, вернулся Марк? Или папа с мамой?
Глава 17
Я знал, что падаю. Отчаянно пытался уцепиться за шпалеры, но мои руки натыкались на острые шипы, которые порезали левую ладонь.
У меня не было времени закричать. Я упал и так ударился о землю спиной, что у меня прервалось дыхание. Мне почудилось, я умер. Ужасное ощущение, когда не можешь вздохнуть. Кажется, что никогда уже не будешь дышать. Возможно, на какое‑то время я отключился. Точно не знаю. Перед глазами плавали яркие красные и желтые круги.
Не знаю, сколько я пролежал; возможно, не так долго. Пятна перед глазами постепенно прошли, и я понял, что снова могу дышать. В левой руке пульсировала боль. Я поднес ее к лицу, чтобы получше рассмотреть. Шипы прочертили на ладони два глубоких пореза, из которых шла кровь.
Я глянул вверх. В комнате Джин по‑прежнему горел свет. Надо снова попробовать взобраться туда. Тем более что Джин может найти, чем перевязать мне руку.
Джин была близко. Мне так хотелось ее увидеть! Я подумал о прекрасных черных волосах, об улыбке, вспомнил тепло тела, когда она сидела у меня на коленях. Все эти мысли заставили меня вновь начать восхождение, и хотя сперва я продвигался медленно, постепенно движения становились все более уверенными.
Окно Джин было в каком‑то футе над шпалерами. Око было закрыто, но было неясно, заперто ли на задвижку. Я легонько постучал в стекло, ожидая, что девушка подойдет.
Шпалеры подо мной угрожающе затрещали. Теперь я не был уверен, что они меня выдержат. Где же Джин? Я снова постучал, на этот раз громче. Безрезультатно.
Я наклонился вперед и толкнул окно, оно не поддалось. Я оказался в ловушке: проникнуть в дом было невозможно, а шпалеры могли в любую минуту рухнуть, и я вместе с ними.
Задержав дыхание, я снова наклонился вперед и обеими руками со всей силы толкнул оконную раму. На этот раз она сдвинулась на несколько дюймов. Слава Богу! Окно не заперто!
Спустя несколько секунд я проник в спальню Джин. Возможно, это получилось у меня не слишком романтично, но я все же это сделал.
— Джин, — прошептал я.
Комната была слабо освещена одной лампой на туалетном столике. Девушки в комнате не было. Вообще у спальни был нежилой вид — слишком все аккуратно. Постель застелена. Стол в идеальном порядке, ручки и тетрадки аккуратно разложены по местам. Ковер выглядел так, как будто его только что пропылесосили. Мои следы на нем оказались единственными.
Я подошел к двери стенного шкафа, которая снизу доверху была увешана фотографиями. Там были сотни снимков: Джин с отцом; ее мать, которая живет под Детройтом; масса незнакомых мне людей; портреты кинозвезд, вырезанные из журналов. Я с удовольствием обнаружил свою собственную фотографию, которую я ей недавно подарил. Я висел рядом с Томом Крузом.
Внезапно накатила усталость. Пришлось присесть на краешек постели, стараясь не испачкать покрывало кровью. Где же Джин? Если ее нет, почему горит лампа? Уже поздно, наверно, она скоро поднимется, подумал я. Надо дождаться. Но потом я решил, что это глупо. Я не могу просто сидеть и ждать. Хотя бы потому, что нужно как‑то остановить кровь.