– Я решила обнять короля Наваррского и его брата, кардинала де Бурбона, потому что королева, моя мать, велела мне сделать это по двоякой причине: потому что они мои близкие родственники и принцы крови, и потому, что таков обычай во Франции.
Герцог де Инфантадо ответил на это заявление глубоким поклоном.
Вслед за своими дамами Елизавета спустилась с помоста, в то время как большинство кавалеров по знаку герцога покинули комнату и окружили носилки, которые должны были доставить королеву в Расуин. Герцог Инфантадо встал по левую руку от королевы, а кардинал по правую. Спустившись к воротам монастыря, Елизавета села в свои носилки вместе с Сюзанной де Бурбон, своей первой почётной дамой. После долгого прощания короля Наварры с испанскими послами вновь зазвучали трубы, звук которых с тех пор стал сопровождать все входы и выходы королевы, и Елизавета покинула монастырь Ронсесвальес.
Глава 7
Впереди королевского кортежа вереницей двигались люди, убиравшие снег и другие препятствия с горных троп, ведущих к Расуину. В этой деревне для Елизаветы был приготовлен временный ночлег. Поскольку расстояние от Ронсесвальеса было немногим больше лиги, этот путь вскоре был пройден. Сойдя с носилок, королева сразу удалилась в приготовленные для неё покои и в ту ночь никого не допустила к себе, кроме своих дам. Тем временем послы каждые два-три часа вызывали пажа, чтобы узнать о здоровье Елизаветы. Дамы, лишившиеся своего гардероба, получили, насколько это было возможно, всё необходимое. Всем были разосланы складные столы с обильным запасом изысканного мяса и кур. Кроме того, кардинал Мендоса устроил грандиозное угощение испанцам и французам из свиты королевы, на которое все гости были приглашены от имени Елизаветы. Большой зал на первом этаже здания был освещён серебряной люстрой и заполнен дворянами и пажами, одетыми в цвета дома Мендосы. В коридоре стояли лакеи с восковыми факелами, готовые сопроводить любую даму, которая пожелает пройти из покоев королевы в ту часть здания, где послы устраивали празднество. Так прошла первая ночь Елизаветы среди своих испанских подданных, которые были очарованы её изяществом и мягкостью манер и предсказывали ей полную власть над сердцем короля Филиппа.
– Глядя на нашу августейшую принцессу, – самодовольно заметили некоторые испанские дворяне, – можно подумать, что она является сосредоточением такого редкостного совершенства, как будто была сотворена и сохранена с самого начала Провидением до тех пор, пока Ему не угодно было выдать её замуж за того, кто сейчас правит нами, самого могущественного короля.
Рано утром перед отъездом из Расуина Елизавета побывала на мессе вместе с герцогом Инфантадо и кардиналом Мендосой. Если кардиналу был предоставлен стул, обитый бархатом, и подушка, на которую он мог преклонить колени, то герцогу полагался только табурет, задрапированным бархатом, без спинки и подлокотников. На протяжении всего путешествия королевы французов удивляло превосходство положения кардинала над его братом-герцогом, главой дома Мендоса. Однако это было обычной политикой Филиппа II: осыпать внешними почестями прелатов своего королевства и давать им преимущество при дворе перед самыми знатными вельможами. Таким образом король обуздывал высокомерие своих дворян, одновременно пользуясь благоволением духовенства. Однако каким бы набожным и суеверным Филипп ни был, он никогда не позволял церковникам управлять собой.
После духовника короля фра Диего де Шавеса и главного инквизитора Вальдеса, архиепископа Севильи, кардинал Мендоса был ведущим церковным деятелем при дворе. Его любовь к литературе и ораторское искусство были общеизвестны, и в его обществе даже Филипп II оживлялся и на некоторое время утрачивал свою обычную угрюмость. Кроме того, чрезвычайно гордясь своим вокальным мастерством и желая показать свой талант перед королевой, кардинал настоял на собственном исполнении вокальной части мессы. Когда служба закончилась, королева пообедала, затем села в носилки и отправилась в другую деревню, расположенную примерно в шести милях от города Памплоны.
В воскресенье, 7 января, после обеда Елизавета, наконец, сняла с себя белый королевский траур. Надев шляпку, пришпиленную к парику из светлых кудряшек, и чёрное платье с жакетом из бархата, отделанного серебром и жемчугом по испанской моде, она уселась, несмотря на холод, в открытые носилки вместе с Сюзанной де Бурбон и в сопровождении кардинала и герцога по широкой дороге, обсаженной оливами, направилась в сторону Памплоны. Древнейший из городов страны, расположенный у подножия Западных Пиренеев, на реке Арге, он считался столицей испанской Наварры. Перед отъездом Елизавета получила письмо от короля Наварры с курьером, которого Антуан отправил по прибытии в Байонну, чтобы узнать о здоровье королевы и доставить провизию для её французской свиты. Тем временем в Памплоне велись большие приготовления к торжественному въезду Елизаветы. Так как было время маскарада, то, несмотря на холод, почти всю долину заполнили жители города в масках. Одни были верхом на лошадях или на мулах с бубенчиками, другие прогуливались пешком или танцевали с девушками в жакетах, шароварах и шляпках из бархата всех цветов по баскской моде. Едва королева приблизилась, как сначала раздался артиллерийский салют, а потом зазвонили церковные колокола. Навстречу ей выехал граф де Лерен, коннетабль Наварры, глава дома Беамонте, в окружении городских властей и судей, облачённых в мантии из черного бархата, расшитого серебром, с откидными рукавами и подкладкой из синего камчатого полотна. Перед ними маршировали шесть младших офицеров с серебряными булавами, которые вручили королеве дары. Приблизившись следом к носилкам Елизаветы, коннетабль произнёс короткую речь, на которую ответил всё тот же барон де Лансак. Затем граф де Лерен поцеловал руку Елизаветы и занял своё место среди французских и испанских дворян. За коннетаблем появился герцог де Альбукерке, вице-король Верхней Наварры. Перед ним шли две тысячи солдат, полностью экипированных, с развернутыми флагами и знамёнами. В свите герцога были члены королевского государственного совета, в том числе, маркиз де Кортес, маршал Наварры, и другие представители высшей знати. Герцог Альбукерке слез с коня и низко поклонился королеве. В свой черёд, Елизавета сошла с носилок и ответила по-французски на его поздравления с её благополучным прибытием и поблагодарила его за труд, который он предпринял, чтобы оказать ей честь. Герцог произнёс краткую приветственную речь от имени знати и жителей Наварры, на что барон де Лансак дал краткий ответ, ибо холод становился всё сильнее. После чего кавалькада проследовала под замысловатой аркадой из веток ели и самшита, переплетённых с плющом и остролистом, к главным воротам города, в то время как дети знатных граждан, стоявших по обе стороны от аркады, приветствовали королеву громкими криками. Городские ворота были украшены гербами и другими эмблемами. Неподалёку от них виднелся куст из вечнозелёных ветвей, из середины которого при появлении Елизаветы был запущен грандиозный фейерверк. На валу и стене стояли три роты городского гарнизона, которые тоже произвели салют в честь царственной гостьи. На въезде в город над её носилками раскинули огромный балдахин с шестью позолоченными шестами. С одной его стороны золотом на малиновом атласе был вышит городской герб, а с другой – буквы «F» и «I», переплетёнными любовными узлами. О продвижении королевы и её кортежа к собору объявил новый артиллерийский залп и аплодисменты двух батальонов солдат, стоявших в почётном карауле у городских стен. Возле входа был установлен помост, на котором чтец декламировал приветственные вирши. Далее висел гобелен с изображением первого короля Наварры и была установлена большая арка, где были нарисованы женщины с рогами изобилия и гербы католического короля и королевы. От ворот шла улица, красивая, длинная, широкая и очень прямая. В конце её виднелась надпись: «Unio constans, fortis divisio flexa» («Союз устойчив, несмотря на попытки раздела»). На повороте другой стояли статуи древних королей Наварры и ещё одна арка с изображением королевы в окружении нескольких девушек и зеркала с латинской надписью: «Цель королевских зеркал являть отражение Мира». В конце её виднелась главная арка из вечнозелёных ветвей, переплетённых лентами с девизами и венками из амарантов, где наверху стояла колоссальная статуя Филиппа II в окружении щитов с гербами Габсбургов и Валуа. Ниже виднелся щит меньшего размера со сплетёнными вместе буквами «F» и «I», обвитый лентой с золотыми надписями: «Филипп Испанский католический король» и «Изабелла католическая королева». У входа в собор улицы и дома вокруг внезапно вспыхнули яркой иллюминацией. Опираясь на руку герцога Инфантадо, Елизавета направилась к главному алтарю в сопровождении кардинала Мендосы, епископа Памплоны и других священников, распевающих