«Так было всегда… я вновь не смогла сдержать обещание… я была слабой и глупой, но… зачем ты украла мое тело?! Более того ты украла и мою жизнь, ты — жалкая пародия, уродливая замена!» — она сжалась от этого голоса, внутри все скрутило тугим узлом. «Да, ты просто замена, но никто больше не смог повторить подобного, — шептали навязчивые голоса, окутывая её вокруг, — ты уникальна, единственная во Вселенной, будь с нами, веди нас…». «Я не ненавижу тебя! — она вздрогнула, злой голос вернулся вновь, — не смей прикасаться к нему, тва…»
— Лиара? — послышался встревоженный голос позади.
Она всеми силами сосредоточилась на чужом голосе, знакомом и точно безобидном. Отчаянно мечась в этой клетке она в спешке искала выход. Чужое прикосновение заставило её вздрогнуть и, наконец, вырваться из этого плена. Свет на мгновение ослепил её, она медленно обернулась. Ей хотелось отблагодарить его за спасение от этого кошмара, хотя он об этом никогда не узнает.
— Ой, то есть… СУЗИ, — Гаррус смущенно отвел взгляд, едва встретившись с её светло-зелеными глазами.
Она хотела что-то ответить, но в голове стоял оглушительный звон, она открыла рот беззвучно повторяя в тысячный раз: «Ничего страшного». Турианец вновь на мгновение взглянул на неё и тут же протиснувшись между девушкой и стеной коридора, сконфуженно двинулся дальше.
— Извини, — на выдохе сказал он, словно получил неожиданный сильный удар в грудь.
Нужно было бы злиться или ненавидеть его и весь остальной экипаж, который уже несколько дней не мог запомнить её настоящее имя — СУЗИ! Она двинулась в сторону лифта, но в последний момент усилием воли направилась в каюту Лиары. С десяток мониторов встречал её, озорно мигая сообщениями от агентов и партнеров, но не сейчас. Она упала на мягкую перину, сиротливо сжимая белоснежное одеяло и желая раствориться в простынях. Поднеся ладонь к лицу она в который раз посмотрела на свою ладонь — тонкую и хрупкую, с гладкой и бархатистой кожей, отвратительного синего цвета с переливами теплого фиолетового. Она и не подозревала, как больно ей будет…
***
Когда же это началось? Когда они отправились в ту лабораторию или же намного раньше? Они никогда не скрывали свою любовь от других, даже наоборот, иногда любили выставить свои чувства на всеобщее обозрение. Теплые взгляды и милые речи, все это, казалось, уже никого не смущает, скорее это выглядело словно они — родители, а весь корабль их ребенок. Шепард и Лиара — олицетворение смелости и рассудительности. Всегда вместе, всегда правы, всегда исполняющие свои обязанности почти идеально… Это и бесило её больше всего, ведь она видела всё, намного больше чем остальные. Всегда могла отключить камеры и микрофоны, но никогда не делала этого, тайно завидуя… жадно впитывая чужие слова и размышления, в особенности этих двоих. Казалось, так было и будет всегда — он будет рваться вперед, сметая всех на своем пути, прорубая путь к победе, а она будет рядом, прикроет и защитит, поможет советом… и даже подарит свою любовь, принимая его страсть. Но… это не могло длиться вечно.
— Черт возьми, Джокер, ты нужен мне здесь прямо сейчас, — крик Шепарда через передатчика, казалось, разносится по всей Нормандии.
— Но… — Джефф сжал кулаки, — нам не пробиться к вам, ты же знаешь, — пилот нервно оглянулся на притихший экипаж на мостике.
— Я сказал, ты должен быть здесь, немедленно! — СУЗИ никогда прежде не слышала такого тона от капитана, он внушал страх.
— Лиара ранена, очень сильно, — донесся отчаянный голос из передатчика, — быстро сюда, твою мать! — Шепард вновь сорвался на крик.
Джокер сжал зубы, надвигая любимую кепку на глаза и сжимая подлокотник кресла до хруста пальцев.
— Пять минут, — сквозь зубы процедил пилот, — ждите через пять минут.
СУЗИ казалось, сейчас капитан вновь впадет в ярость, но с другого конца передатчика пришло лишь одно слово: «Скорее».
Джокер опустил голову, словно силы моментом покинули его, СУЗИ активировала таймер обратного отсчета. Пилот несколько секунд молчал.
— Эвакуировать экипаж, — прошептал он, — давай.
Противный и громкий звук сирены заполнил коридоры небольшого фрегата, экипаж не сразу сообразил, что происходит, но уже через несколько секунд все спешно покидали свои дежурные места, с тревогой пытаясь разглядеть на радарах или через кабину пилота внешнюю угрозу. Спустя две минуты и двадцать восемь секунд, едва последний челнок покинул ангар, как тут же фрегат Альянса сорвался с места. Словно хищная птица, легкая и быстрая Нормандия нырнула вниз, ставя корпус почти вертикально к поверхности, Джокер прибавил тягу, с невероятной скоростью устремляясь к точке высадки Шепарда на планете. СУЗИ чувствовала, как стонет и трещит корпус корабля, но ничего не сказала, отдавая часть своего питания на передние щиты. Позже Джокер проговорился, что успел смириться со смертью. Разрезая черноту космоса, Джокер и СУЗИ, последние члены экипажа, приближались к пункту назначения. Артиллерия Жнецов не заставила себя ждать, встретив одинокий фрегат заградительным огнем. Когда Джефф выпустил ракеты, ей показалось, что Нормандия сейчас движется быстрее боеголовок. И все же они прорвались, им повезло пробить коридор, чтобы подобрать Шепарда, Гарруса и раненную Лиару. Еще тогда СУЗИ понимала, что капитан поступил глупо, наверное, он осознал это, когда не обнаружил экипажа на Нормандии и полностью подавленного Джокера. Он ведь знал, как нужно было действовать, он ДОЛЖЕН был бросить её и спасать остальных. Неужели она важнее целого корабля…
— Обширные повреждения внутренних органов и внешних тканей, мозг не пострадал, но нервная система никак не реагирует на внешние раздражители, — доктор Чаквас мрачнела на глазах, даже не успев закончить быстрый анализ состояния Лиары.
— Цитадель, Тессия — куда нам нужно, доктор? — Шепард сжимал ладонь азари, едва сдерживая отчаяние.
— Слишком далеко, — Чаквас отрицательно покачала головой, — это конец, капитан.
Её слова прозвучали грубо, но это была правда, с которой они все должны были смириться. Принять как должное и двигаться дальше. Но Шепард не смог бы смириться. Тогда-то и СУЗИ ошиблась сама, не просчитав возможных последствий. Тогда им всем казалось, что этот вариант приемлемый, что всё обойдется, все будет хорошо.
— Капитан, — ИИ вмешалась в разговор, — у меня есть вариант.
— Если ты умеешь воскрешать, то сейчас самое подходящее время, — мрачный Гаррус смерил голограмму взглядом.
— Я могу попытаться восстановить тело доктора Т’Сони с помощью себя. Подключившись к телу Лиары, я попробую образовать новые ДНК цепочки и запустить механизм интенсивной регенерации органов и тканей, но нет никаких гарантий…
— Делай! — без колебаний сказал Шепард, остальные тоже согласились вслед за капитаном, пребывая в отчаянии.
— Мне потребуется чтобы тело перенесли в мою серверную, а также весь запас панацелина.
Тогда СУЗИ верила, что все получится, она сможет помочь Лиаре, у неё получится совершить невозможное. А еще она сможет узнать об азари и людях так много нового: о чем они думают, как это происходит, каковы их мотивы и желания, переживания и чувства — не каждый день выпадает возможность залезать в чужую голову. Соблазн был слишком велик, и СУЗИ не смогла ограничить себя, хотя математическая вероятность сулила почти гарантированный провал.
Когда она смогла войти в сознание Лиары и подключиться к её телу, то поняла — уже слишком поздно. Она умирала, и СУЗИ могла почувствовать эту ужасную боль, пронизывающую азари насквозь, но ИИ не могла просто так сдаться, ведь Шепард не сдался, доверившись ей. Она начала процедуру ускоренной терапии и тут, как говорят люди, с ужасом обнаружила, что мозг очень быстро умирает, за секунды теряя тысячи связей нейронов и сотни клеток мозга. К этому моменту Лиара уже не боялась, точнее уже не могла бояться. Отчаяние, страх и одиночество начали отступать, и СУЗИ смогла лучше сосредоточиться на регенерации, но было слишком поздно. Максимально быстро она пыталась сохранить все, что оставалось в памяти азари: обрывки знаний, образов и мыслей, как жадный коллекционер, СУЗИ впитывала все эти бесценные для неё знания. Большинство мыслей было о Шепарде. Она доверяла ему и всегда рассчитывала на его поддержку, считала себя слабой и трусливой по сравнению с ним. Восхищалась его решительностью и умилялась добрым поступкам, трепетала, когда они оставались наедине. Стыдилась собственных желаний, своей пошлости, и всегда пыталась отдать себя всю. Она любила его, сильно-сильно.