Их движения были похожи на брачный танец птиц.
Пурпурный каяк заложил вираж и рванулся в сторону от города. Через секунду сине-желтый повторил его маневр. Они резко пошли вверх, подхваченные невидимым воздушным потоком. Я увидел, как и пара других летунов воспользовалась тем же восходящим потоком. Я развернул нос, чтобы последовать за ними, но у меня ничего не получилось: мне не хватало опыта обращения с каяком, я не умел угадывать потоки, и теперь ветровой дифференциал сносил меня в обход города и в сторону, совершенно противоположную той, куда мне хотелось лететь. Я направился от города, отыскивая другой воздушный поток, и на миг заметил что-то темное, быстро мелькнувшее в облаках подо мной.
Затем я поймал поток. Буквально ощутил, как в крылья ударил воздух, и словно невидимая великанская рука подхватила меня и понесла вверх…
А потом я услышал звуки – частый стук и треск, за которым последовало нечто вроде барабанной дроби. Левое крыло и пропеллер моего каяка оторвались, усеяв небо обломками. Мое суденышко завалилось на левый борт. Ожила рация, но я ничего не смог услышать, потому что кабина вокруг меня рассыпалась и исчезла. Я падал.
Падал.
На секунду-другую я ощутил себя в невесомости. Бесполезно вцепился в остатки панели управления, соединенной обвисшими тросами с трепыхающимися обломками. Куски оболочки уплыли в сторону, где их подхватил ветер, завертел и швырнул куда-то вверх, где я потерял их из виду. Атмосфера помчалась навстречу, глаза защипало. Я совершил ошибку, сделав вдох, – эффект был такой, словно мне врезали по голове. Мерцающие пурпурные точки надвинулись со всех сторон. Зрение сузилось до яркого туннеля. Воздух в легких стал жидким пламенем. Я в отчаянии шарил вокруг, пытаясь вспомнить инструкции на случай аварии, прежде чем потеряю сознание, и руки наткнулись на запасную дыхательную маску между ног. Я все еще был пристегнут к сиденью, хотя оно уже не было прикреплено к аппарату, и я прижал маску к лицу и сделал сильный вдох, чтобы включить подачу кислорода из аварийного баллона. Мне повезло: баллон все еще был закреплен под сиденьем, а сиденье вместе со мной кувыркалось в небе. Сквозь туман перед глазами я видел вращение города надо мной. Я попытался вспомнить инструкцию на случай аварии и что надо делать дальше, но мог думать только об одном: что же произошло? Что я сделал неправильно? Хоть убейте, но я так и не смог понять, что же такого совершил, из-за чего каяк развалился.
Город съежился до размеров желудя, а потом я упал в слой облаков, и все скрылось в жемчужной белизне. Кожа по всему телу начала чесаться. Я зажмурился, спасая глаза от кислотного тумана. Температура поднималась. Сколько нужно времени, чтобы пролететь пятьдесят километров до поверхности?
Что-то огромное, металлическое метнулось на меня сверху, и я вырубился.
Минуты, часы или дни спустя я очнулся в тускло освещенном помещении. Я лежал на полу, а двое мужчин в масках поливали меня струями пенящейся белой жидкости – похожей на молоко, но с горьковатым вкусом. Мой полетный комбинезон был разорван в клочья.
Я сел – и неудержимо раскашлялся. Руки и лицо чудовищно зудели, но, когда я попытался почесаться, один из мужчин ударил меня по рукам.
– Не чешись.
Я повернул голову, чтобы посмотреть на него, и второй, находившийся сзади, ухватил меня за волосы и размазал по лицу горсть какой-то мази, втирая ее даже в глаза. Потом сунул мне тряпку.
– Протри этим везде, где зудит. Должно помочь.
Я моргал, с лица капала мазь, перед глазами все расплывалось. Тряпка оказалась влажной, покрытой желеобразной слизью. Я провел ею по рукам, потом растер их. Немного помогло.
– Спасибо, – поблагодарил я. – Что за фигня с моими руками?..
Двое в масках переглянулись.
– Кислотный ожог, – пояснил тот, что повыше. – Ты еще легко отделался. Минута-другая воздействия шрамов не оставляет.
– Что?
– Кислота. Ты попал в кислотные облака.
– Верно.
К тому времени мне полегчало, и я осмотрелся. Мы находились в грузовом отсеке какого-то летательного аппарата. По бортам я увидел два маленьких круглых иллюминатора. Хотя за ними была только сплошная белая муть, я ощущал, что аппарат движется. Двое рядом со мной, судя по их виду, были парни суровые. В противоположность жителям Гипатии, разодетым в яркие наряды из паутинного шелка, эти двое носили одежду практичную, невычурную – темно-серые комбинезоны без каких-либо нашивок или эмблем. Оба мускулистые и хорошо сложенные. Я не мог разглядеть их лица, скрытые масками и легкими шлемами, но из-под масок торчали короткие бороды – еще одна особенность, не характерная для жителей Гипатии. Глаза были защищены очками со стеклами янтарного цвета, совершенно безумной модели: каждый глаз закрывало стекло в форме половинки яичной скорлупы, явно приклеенное к лицу неким невидимым клеем. Очки придавали им странный вид, делая похожими на насекомых. Парни смотрели на меня, но из-за масок и пучеглазых очков я не мог прочитать выражения на их лицах.