– Мы не знаем, что думать, мистер Тинкерман. Но нам не нравится полагаться на случай.
– И что теперь со мной будет?
– Мы можем организовать ваше возвращение на построенные миры. Или даже на Землю.
– Я не планирую улетать отсюда без доктора Хамакавы.
Она пожала плечами:
– На данный момент этот выбор пока за вами. Да, на данный момент.
– Как я могу связаться с доктором Хамакавой?
Тот же жест.
– Если доктор Хамакава пожелает, то я не сомневаюсь, что она сможет с вами связаться.
– А если я захочу с ней поговорить?
Она вновь пожала плечами:
– Сейчас вы можете идти. Если нам понадобится с вами пообщаться, мы вас найдем.
Когда я вернулся на Гипатию, на мне был серый комбинезон, такой же как у пиратов. Охранницы его забрали и выдали взамен костюм из паутинного шелка лавандового цвета. Костюмчик был роскошнее лучшего одеяния, в котором могла бы щеголять дорогая куртизанка в любом из построенных вокруг Земли миров, – скорее вечерний наряд, чем костюм. Тем не менее он выглядел скромнее повседневной одежды горожан Гипатии, и внимания я не привлекал. Я обнаружил, что пучеглазые очки аккуратно уложены в наколенные карманы моего наряда. Очевидно, на Венере солнечные очки переносят как раз так. Наверное, это удобно, когда сидишь. В них не признали прощальный подарок от пиратов, или, что вероятнее, они считались здесь настолько обычными, что не стоили конфискации. И это меня чрезвычайно обрадовало, так как очки мне понравились.
Жилище Сингха я отыскал без труда. Эпифания и Трумэн были дома. Они поприветствовали меня и сообщили новости.
Мое похищение на новость уже не тянуло. Сейчас все обсуждали кое-что посвежее.
Карлос Фернандо Делакруа Ортега де ла Джолла и Нордвальд-Грюнбаум подарил гостье из внешней Солнечной системы, доктору Лее Хамакаве – женщине, которая (как они слышали) действительно родилась на Земле, – камень.
И она не вернула ему подарок.
У меня голова пошла кругом.
– Так вы утверждаете, что Карлос Фернандо сделал ей предложение? Лее? Чушь какая-то. Бога ради, он же еще мальчишка. Ему рано жениться.
Трумэн и Эпифания с улыбкой переглянулись.
– Сколько тебе было, когда мы поженились? – спросил ее Трумэн. – Двадцать?
– Почти двадцать один, когда ты принял мою книгу и мой камень.
– Сколько это будет земных лет? – спросил он. – Тринадцать?
– Чуть больше двенадцати. Я бы сказала, самый возраст для младшего брака.
– Погодите, – не поверил я. – Вы говорите, что вышли замуж в двенадцать лет?
– Земных лет. Да, примерно так и получается.
– Вышли замуж в двенадцать? И у вас был… – Мне вдруг расхотелось уточнять, и я сменил тему: – На Венере все женщины выходят замуж такими молодыми?
– Ну, есть много независимых городов, – ответил Трумэн. – Наверное, в некоторых другие обычаи. Но этого, насколько мне известно, придерживаются почти везде.
– Но это же… – Я оборвал себя, не зная, как закончить фразу. Грех? Извращение? Впрочем, когда-то на Земле браки между детьми во многих культурах были нормой.
– Мы знаем, что на внешних мирах иные обычаи, – сказала Эпифания. – В других регионах поступают иначе. А нас устраивает то, как делаем мы.
– Как правило, мужчина женится примерно в двадцать один, – объяснил Трумэн. – Скажем, примерно в двенадцать или тринадцать земных лет. Может, и в одиннадцать. Его жене будет лет пятьдесят или шестьдесят – ведь она будет его инструктором, пока мальчик растет. Сколько это в земных годах… тридцать? Я знаю, что по обычаям старой Земли супругам полагается быть примерно одного возраста, но это же полная глупость, разве не так? Кто для кого станет учителем? Потом мальчик взрослеет, и лет в шестьдесят он готов для старшего брака. То есть находит девочку лет двадцати или около того, женится на ней и становится ее учителем. Со временем, когда ей исполнится шестьдесят, она тоже заключает старший брак, и так далее.
Мне все это показалось формой ритуализированного насилия над детьми, но я решил, что лучше не высказывать такое вслух. А может быть, я слишком многое навоображал, исходя из его слов. Чем-то это напоминало средневековую систему ученичества у мастеров. Когда он заговорил про обучение, я, наверное, сразу сделал вывод, что речь идет о сексе. Вполне возможно, что они воздерживаются от секса, пока ребенок не подрастет. Но я все же решил, что подробностей лучше не знать.
– Брак – это плетенка наподобие веревки, – добавила Эпифания. – Каждая ее прядь удерживает следующую.
Я перевел взгляд с Трумэна на Эпифанию, потом обратно.