Она отложила сборник и на миг задумалась о разумном зверюге-бродяге. Прячется ли он все время в лесах, якшается ли у всех на виду с безмозглыми родичами, жителями переулков? Невероятно! Может, впрочем, все коты умней и хитрей рода человеческого. Или он сверху свалился, упал из темной вышины над Высями? На протяжении тысячелетий ничего такого не случалось, и подобные бредни всегда казались ей чем-то из разряда мифологии, выдуманным и передаваемым из поколения в поколение, чтобы пугать детей и держать их в повиновении. И все же уроки ее матери о Братстве граничили именно с такими причудами, если, конечно, получалось отрешиться от аллегорий и метафор и принять ее поучения за чистую монету.
Женщина вздрогнула и легла в постель. Сон излечит ее от иллюзий.
На следующий день кот заявился снова. Проснувшись, налоговичка принюхалась. Зверюга оставил на пороге зловонную метку. Когда она открыла дверь, кот сидел спиной, потом обернулся с высокомерной грацией и позволил пригласить себя в дом. Женщина поставила маленькое блюдце с потрошками возле обеденного стола на кухне. Гость понюхал и лизнул угощение, пренебрежительно взглянул на нее и изрек:
– Что за мерзость?
Она молча смотрела на него, испытывая сложную гамму чувств: раздражение, изумление и с трудом сдерживаемое волнение. Признаков механизма она не обнаружила и, вероятно, столкнулась не с чем иным, как неким воззванием или, что менее вероятно, незадачливой жертвой, загнанной в звериную оболочку. О подобной встрече она мечтала всю жизнь.
Помолчав, кот добавил:
– Шучу, шучу. Расслабься, женщина. – Он склонился над блюдцем мохнатой рыжей мордой и жадно заглотал предложенную на завтрак печень.
Налоговичка вкусила утреннюю порцию овсяных хлопьев с ломтиками фруктов и остатками молока (кот был прав, оно в самом деле собиралось скиснуть); она смешала завтрак не в какой-то там дешевой посудине, а в мисочке с превосходной глазурью: красной с ярко-синими прожилками, купленной на улице Глиняных дел мастеров. Она быстро выхлебала пищу, погрузила свою миску и опустевшее блюдце кота в деревянную бадью с водой, пробормотала заклинание для хозяйственных нужд – прием Братства. Вода зашипела, превратившись в пар, а посуда стала чистой, но очень горячей на ощупь.
– Мармелад, если ты собираешься здесь остаться…
– Разве кто-то говорил о желании остаться? – резко прервал кот.
– Я сказала «если». Или, ежели ты намерен наведываться время от времени, я бы хотела представиться. – И она протянула коту маленькую ладошку с перепачканными чернилами пальчиками. – Меня зовут Бонида.
Мармелад почесал за ухом, разглядывая протянутые к нему пальцы. Все еще почесываясь, он ответил, забавно выговаривая булькающие слова, словно пытался говорить и при этом полоскал горло:
– Ясно. Хорошо.
Бонида немного удивилась, когда кот встал, с достоинством поднял переднюю лапку и протянул ей. Едва кончики пальцев женщины соприкоснулись с лапой, как он отдернул ее – не скажешь, что поспешно, но все же довольно-таки быстро, чтобы сдержать Бониду, которая про себя ухмыльнулась.
– Если хочешь, можешь посидеть у меня на коленях, – предложила женщина, отодвинулась от стола и разгладила темно-синюю юбку.
– Шутишь? – Кот пошел прочь и обследовал щель в обшивке стен, потом вернулся, уселся наискосок от Бониды и принялся усердно вылизываться.
Она немного подождала, любуясь ярким мехом животного, затем встала и заварила сбор трав.
– Вот значит как, – вознегодовал кот. – Сначала предложила, а потом – передумала.
– Скоро мне уходить на работу, – спокойно объяснила она коту. – Если ты все еще будешь здесь, когда я вернусь, я налью тебе молока.
– И дашь посидеть на коленях?
– Сидите себе сколько угодно, месье, – разрешила она, залпом выпила бодрящий напиток и сильно закашлялась.
– Только не вздумай меня запирать!
– Оставлю окно приоткрытым, – предложила женщина. Голова немного кружилась от возбуждающего питья. Бонида прочистила горло. – Знаешь ли, в здешнем районе небезопасно, но для тебя – все что угодно, милый мой котик-мурлыка.
Котяра насупился и проговорил:
– Сарказм! Полагаю, фразочка подошла бы тем, кто страдает дурацким сентиментальным слабоумием. Избавлю-ка я тебя от хлопот. – И он мощным сгустком энергии промчался к двери. – Может, вечерком наведаюсь к тебе, Бонида Оусторн, так что пусть потрошки будут у тебя наготове.
И был таков. Лишь в дверях мелькнул кончик огненно-рыжего хвоста, странным образом светящийся в тусклом рубиновом свете НебоТьмы.