– Мистер Бай, на обратном пути зайдите к медсестре. Она сделает перевязку. – И, вновь коснувшись его рукой, она почувствовала, как в ней всколыхнулась добродетель. – Рана заживет, и за год или даже раньше плоть регенерирует. Вот вам совет: в следующий раз не мешкайте и платите по обязательствам в срок. Хорошего дня.
Бонида налила в чашу воды и сполоснула ее, затем пробормотала заклинание и с помощью пара избавилась от зловония разложения и прилипшей мерзкой пены на стенках. Налоговичка вздохнула, взяла другой обвинительный акт и вызвала следующего:
– Эрн Шабо. Кабинет номер четыре.
Кот Мармелад ждал ее на пороге. И воротил нос.
– Мадам, от вас омерзительно пахнет.
– Что, простите? – оскорбилась Бонида.
В детстве ее, будущую деву Братства, с пеленок учили придерживаться строгих принципов гигиены. Да, по сравнению с наиболее состоятельными дамами Реджио она была бедна, но все же непременно купалась в источниках раз в неделю и обязательно старательно чистила зубы. Хотя нужно признать, что за ленчем она съела щедро сдобренную луком булочку…
– К тебе прилип запах смерти.
Налоговичка сжала губы, сбросила шляпку, перекинула сумочку повыше на плечо. Машинально спрятала правую руку в складках одежды. Поймав себя на этом, она выпростала руку и помахала чернильными пальцами перед мордой зверя.
– Таково мое мастерство, мой долг, моя профессия! – взвизгнула она тоненьким голоском. – Если ты имеешь что-то против моего ремесла, я не стану приглашать тебя разделить мою скромную трапезу.
Но когда она стала открывать дверь, хитрое и ловкое животное шмыгнуло внутрь впереди нее и на миг стало больше похоже на расторопного подхалима, чем на хулигана с больших дорог.
– Хватит молоть вздор, – заявил кот, усевшись на ковер. – Молока, да поскорее.
Невероятная наглость! Конечно же, у Бониды на миг перехватило дух, затем она рассмеялась. Покачивая головой, она достала из сумки бутылку и налила молока и себе, и коту. На столе стояла ваза с увядшими ночь-цветами, их зеленые листья засохли и поникли.
– Что тебе нужно, месье? Само собой, ты караулишь меня вовсе не по причине того, что обожаешь мой запах.
Налоговичка вылила из вазы затхлую воду, налила свежую и прикоснулась к букету. Заструилась энергия. Она не являлась ее генератором, а только – проводником, по крайней мере, так говорила ей мать. Цветы ожили, демонстрируя истинное чудо обновления; комнату наполнил тяжелый аромат, который замаскировал запах, предположительно исходящий от нее самой. Только что ей за дело? Ведь к ней в гости зашел всего лишь зверь, хоть и наделенный даром речи и изрядной наглостью.
Кот молча вылакал молоко, облизал усы, затем аккуратно уселся поудобнее. Его ноздри подрагивали от сильного запаха.
– Твоя матушка Элизетта.
– Она умерла три года назад во время потасовки на площади.
У Бониды до сих пор екало сердце, когда она вспоминала об этом.
– Значит, ты ее знал, – проговорила она, неожиданно уверившись в этом.
И все же ее усопшая мать никогда не упоминала о столь необычном знакомом. Несомненно, очередная загадка Братства.
– Я познакомил ее с твоим отцом.
– У меня нет отца.
Кот эдак язвительно кашлянул, словно силясь избавиться от комка шерсти, и спросил:
– Ты что, считаешь, что прямо так отпочковалась изо лба матушки?
– Чего?
– Неважно. Уже никто не помнит древних историй. В особенности закодированные.
– Что?
– На колени.
– Ты не хочешь, чтобы я сначала сходила в душ?
– Было бы неплохо, только времени нет. Ну же, садись.
Она повиновалась, и кот с необычной легкостью запрыгнул к ней на колени, разок прошелся по кругу, устраиваясь поудобнее, затем свернулся клубочком. Бонида внезапно обратила внимание на то, что голова животного по размеру сопоставима с ее собственной. Котяра прикрыл глаза и ужасно приятно заурчал – глубоко гудела рождавшаяся в нем ритмичная музыка. Бонида даже разинула рот от изумления. Ей доводилось читать об этом в любовной лирике. Мармелад мурлыкал.