Амброс фыркнул и сел.
– В Бразилию? – с надеждой спросил он. Потом выглянул в иллюминатор. – Какого черта?
В маленьком муниципальном аэропорту был всего один причал, к которому их самолет, единственный на взлетном поле, сейчас буксировал тягач. Над входом в одноэтажное здание красовалось слово «Степногорск».
– С прибытием в Степногорск, – сказал Геннадий и встал, чтобы достать свой багаж с полки. У него была привычка путешествовать налегке. Амброс, как он предположил, поступил так же по необходимости.
– Степногорск?.. – Амброс брел следом, тушкой в мятой одежде, приправленной застарелым потом. – Секретный советский город, – пробормотал он, когда они подошли к выходу, и его волосы растрепал порыв сухого горячего воздуха. – Население шестьдесят тысяч, – добавил он, опуская ногу на металлическую ступеньку трапа. – Производство бомб с сибирской язвой в годы холодной войны! – сообщил он на полпути вниз. И завершил, поставив ногу на летное поле: – Где, черт побери, находится этот Казахстан?..
– Он больше Западной Европы, – сказал Геннадий. – Слыхал о нем?
– Конечно, я о нем слышал, – огрызнулся юнец, но Геннадий видел по тому, как он смотрит перед собой, что тот все еще лихорадочно читает информацию о городе с какого-то сайта.
Тусклое августовское солнце продемонстрировало, что Амброс выше Геннадия, бледный, с вьющимися волосами, и все в нем какое-то мягкое – скульптура с закругленными углами. Зато у парня было широкое лицо, и он мог бы сойти за русского. Геннадий хлопнул его по плечу.
– Разговоры предоставь мне, – сказал он, когда они пошли по щербатой бетонке к зданию аэропорта.
– Короче, почему мы здесь? – спросил Амброс, почесывая шею.
– Ты здесь потому, что ты со мной. И потому, что тебе требовалось исчезнуть. Но это не означает, что я перестал работать.
Геннадий осмотрелся. Ландшафт здесь должен был сильно напоминать дом, до которого всего лишь день езды на запад, – и тут действительно раскинулось бескрайнее небо, какое он помнил по Украине. Однако после первого взгляда он присмотрелся внимательнее. Сухой степной воздух в это время года должен пахнуть пылью, а желтая трава – устилать степь до самого ровного горизонта, но земля тут казалась выжженной, с большими проплешинами. Вместо густой травы виднелась лишь щетина. Это больше походило на Австралию, чем на Азию. Даже деревья вокруг аэропорта были мертвыми – лишь серые скелеты, цепляющиеся ветками за воздух.
Он думал об изменении климата, пока они пересекали аэровокзал с бетонным полом. Таможню они прошли еще в Амстердаме, поэтому скучающие местные таможенники пропустили их без досмотра.
– Погоди, – сказал Амброс, стараясь угнаться за нетерпеливыми шагами Геннадия. – Я пришел к вам просить убежища. Разве это не означает, что вы должны были спрятать меня где-нибудь, в каком-нибудь отеле, подальше от проблем?
– Дальше, чем здесь, тебе от проблем не скрыться.
Они вышли на бульвар, где росла трава, хотя ее уже давно не поливали и не косили. Эта цивилизованная лужайка незаметно сливалась со степью. Отсюда и до горизонта было пусто, и лишь в одной стороне над низкими деревьями медленно вращалось несколько ветряков.
Возле щербатого бордюра стояло единственное такси.
– Какая дыра, – пробормотал Амброс.
Геннадий невольно улыбнулся:
– А ты ожидал какой-нибудь черноморский курорт?
Он сел в такси, где воняло резиной и моторным маслом.
– В любую контору по прокату машин, – сказал он водителю по-русски и перешел на английский для Амброса: – Ты ведь не какой-нибудь перебежчик времен холодной войны. Твой благотворитель – ООН. А у них денег мало.
– Так ты что – везешь меня в мотель в Казахстане? – Амброс выплеснул злость в слова. – То, что я видел, может…
– Что?
Они отъехали от тротуара и направились в город – единственная машина на потрескавшейся асфальтовой дороге.
– Не могу сказать, – пробормотал Амброс, внезапно став подозрительным. – Мне было велено ничего тебе не говорить.
Геннадий выругался по-украински и отвернулся. Некоторое время они ехали молча, потом Амброс спросил:
– Тогда почему здесь ты? Разозлил кого-нибудь?
Геннадий подавил желание вытолкать Амброса из машины.
– Не могу сказать, – отрезал он.
– Это связано с SONPB – Амброс произнес это как «сонп-би». Геннадий сильно удивился бы, если бы не знал, что Амброс подключен к сети через очки.
– Покажи мне свое, и я покажу тебе мое, – ответил он.