Амброс пренебрежительно фыркнул.
Остаток пути они не разговаривали.
– Выкладывайте начистоту, – сказал Геннадий вечером того же дня. – Он говорит, что его преследуют русские агенты, NASA и Google.
Элеанор Франкл на другом конце линии вздохнула.
– Извини, что мы свалили его на тебя прямо в аэропорту, – сказала нью- йоркский директор Международного агентства по атомной энергии, она же босс Геннадия в этом новом и – пока – раздражительно неопределенном контракте. – У нас просто не было времени объяснить, почему мы посылаем его с тобой в Казахстан, – добавила она.
– Так объясните сейчас.
Он расхаживал по траве перед лучшим отелем, который был ему доступен на жалование в МААЭ. Близился вечер, пробуждались кузнечики, на западе громоздились фантастически огромные облака, чьи верхушки все еще золотило солнце, в то время как остальное небо тускнело, приобретая лиловый оттенок. Стало заметно прохладнее.
– Хорошо… Так вот, во-первых, его, похоже, действительно преследуют русские, но не страна. За ним охотится «Советский Союз онлайн». И единственное место, где их IP-адреса блокированы, – это в пределах географических территорий России и Казахстана.
– Значит, ситуация такова, – мрачно подвел итог Геннадий. – За бедняжкой Амбросом охотятся советские агенты. Он побежал в ООН, а не в ФБР, и для его безопасности вы решили переправить его в единственное место в мире, свободное от советского влияния. То есть в Россию.
– Совершенно верно, – радостно подтвердила Франкл. – А ты сопровождаешь его потому, что по контракту все равно туда едешь. Никаких других причин нет.
– Нет-нет, это нормально. Просто скажите, что за хрень мне придется искать в SONPB. Ведь это богом проклятый завод по производству сибирской язвы. А я специалист по радиации.
Он услышал, как Франкл тяжело вздохнула.
– Два года назад, – сказала она, – неизвестный или неизвестные взломали сервер в Лос-Аламосе и украли состав экспериментального метастабильного взрывчатого вещества. А теперь появился бумажный и электронный след, который убедил нас, что метастабильная бомба создается. Знаешь, что это означает?
Геннадий прислонился к стене отеля, ощутив внезапную тошноту.
– Джинн все-таки вырвался из бутылки.
– Если это правда, Геннадий, то все, ради чего мы работали, обратилось в ноль. Потому что отныне любой в мире, кто захочет получить ядерную бомбу, сможет ее сделать.
Он не знал, что на такое ответить, поэтому лишь уставился в степь, думая о мире, где водородные бомбы раздобыть так же легко, как тротил. Труд всей его жизни станет бессмысленным – и все мирные договоры, и тяжелая работа нескольких поколений ради того, чтобы загнать атомный кошмар обратно в бутылку. Ядерную угрозу удавалось сдерживать, пока она была ограничена правительствами и террористами, но теперь угрозой становился любой…
Далекий голос Элеанор вырвал его из раздумий:
– Ситуация такая, Геннадий: нам мало что известно о группе, которая делает метастабильное оружие. Нам повезло, и мы смогли расшифровать несколько электронных писем одной из сторон, поэтому мы знаем крохотный кусочек – минимум – о конструкции бомбы. Кажется, она создается на базе одной из самых мощных бомб, когда-либо испытанных в Семипалатинске, – ее кодовое название было «Царица».
– «Царица»? – Геннадий присвистнул. – Подземное испытание в шестьдесят восьмом году, очень крупное. Десять мегатонн – они подняли степь на два метра, а потом уронили. От сотрясения почвы погибло около тысячи голов скота. Американцев оно тоже до смерти напугало.
– Да. И мы установили, что некоторые компоненты «Царицы» были изготовлены на Степногорской опытно-научной и производственной базе. В здании номер двести сорок два.
– Но в SONPB занимались биологией, а не ядерными исследованиями. Как они могут быть к этому причастны?
– Пока не знаем. Слушай, Геннадий, я понимаю, что это лишь тонкая ниточка. Когда закончишь работу в SONPB, езжай в Семипалатинск и осмотри место испытания «Царицы».
– Гм-м-м…
Геннадий ощутил одновременно и сильное беспокойство, и облегчение из-за того, что ему в ближайшее время не придется иметь дело с МААЭ или русскими учеными-атомщиками. Честно говоря, бродить по казахской степи гораздо приятнее, чем укрощать политическую бурю, которая разразится, когда эта новость всплывет.
Кстати о людях… Он взглянул на единственное освещенное окно гостиницы. Скривившись, сунул в карман очки-интерфейс и поднялся в номер.
Амброс лежал на узкой кровати. Он включил телевизор и смотрел рекламно-информационный ролик о лыжных приключениях в Сибири.