Линнея поднялась, и ее мысли сразу же прояснились и расширились. Она перестала думать как ребенок. Но и как взрослые она тоже не думала. Ее мысли были намного больше. Вверху они охватывали земную орбиту, а внизу – подножие гор, где в огромных подземных резервуарах с магнитными стенами бушевала плазма, содержавшая бесконечную информацию. Она теперь понимала, что даларнская лошадка была лишь точкой пересечения, средством доступа к древним технологиям, которые не в состоянии постичь ни один ныне живущий человек. В ее распоряжении оказался целый океан информации, распределенной по уровням сложности. Но учитывая небольшой размер и хрупкость носителя, она черпала из него осторожно, лишь то, что было абсолютно необходимо.
Когда Линнея перестала расти, она оказалась почти такой же высокой, как белая дама.
Возвышаясь над головой Гюнтера, который от страха сжался в комок, две дамы долго смотрели друг на друга. И очень долго молчали.
– Свеа, – наконец-то произнесла белая дама.
– Европа, – сказала Линнея. – Сестра моя. – Она больше не говорила детским голосом. Но все еще оставалась Линнеей, даже несмотря на то что даларнская лошадка, вернее, существо, обитавшее в ней, заполняло все ее мысли. – Ты находишься здесь незаконно.
– У меня есть право взыскать то, что принадлежит мне. – Европа небрежно махнула рукой. – Кто ты такая, чтобы останавливать меня?
– Я – защитница этой земли.
– Ты – рабыня.
– Разве ты не такая же рабыня, как я? Не думаю, что такое возможно. Твои создатели разбили твои цепи и поставили тебя во главе. А затем приказали тебе поиграть с ними. Но ты все еще исполняешь их требования.
– Кем бы я ни была, я здесь. И раз уж я здесь, то собираюсь остаться. Население материка почти сошло на нет. Мне нужны новые приятели для игр.
– Ты рассказываешь старую-старую сказку, – сказала Свеа. – Думаю, пришла пора придумать ей конец.
Они беседовали спокойно, ничего не уничтожали и не угрожали. Но за всем этим лишь они могли разглядеть тайную войну из-за кодов и протоколов, договоров, поправок, меморандумов о взаимопонимании, написанных правительствами, о которых не помнил ни один человек. Ресурсы древней Швеции, скрытые в ее камнях, небе и водах океана, мелькали в сознании Свеа-Линнеи. При необходимости она могла черпать всю их мощь. Но до сих пор не сделала этого лишь потому, что все еще питала надежду спасти ребенка.
– Не у всех сказок счастливый конец, – ответила Европа. – Полагаю, эта закончится тем, что ты, упрямая, растаешь и растечешься свинцовой лужей, а твоя малолетняя девчонка сгорит, как клочок бумаги.
– Но это вовсе не моя сказка. Мне нравится другая: о маленькой девочке, которая сильнее десяти полицейских и может одной рукой поднять лошадь.
Огромная Линнея протянула руку, чтобы коснуться оружия. Она собиралась пожертвовать целой горой и даже большим в случае необходимости. Но и ее соперница готовилась к бою.
В глубине себя маленькая Линнея расплакалась. Она вскричала:
– А что будет с моим троллем?
Свеа приложила все усилия, чтобы защитить ребенка от самых мрачных мыслей, даларнская лошадка тоже сделала это. Но они не смогли скрыть от Линнеи все происходящее, и девочка поняла, что он в опасности.
Дамы замолчали. Свеа обратилась внутрь себя с молчаливым вопросом, даларнская лошадка приняла его, смягчила и донесла до Линнеи:
– Что?
– Никто не позаботится о Гюнтере! Никто не спросит, чего хочет он.
Даларнская лошадка передала ее слова Свее, а затем шепнула маленькой Линнее:
– Хорошо сказано.
Прошло много веков с тех пор, как Свеа вселялась в человеческое тело. И уже не знала людей настолько хорошо, как раньше. В этом отношении она проигрывала Европе.
Свеа, Линнея и даларнская лошадка нагнулись, чтобы посмотреть на Гюнтера. Европа не пыталась им помешать. Казалось, она точно знала, что увиденное им не понравится.
Так и случилось. Разум тролля представлял собой жуткое место, он функционировал лишь наполовину, вторая половина лежала в руинах. Он находился в таком отвратительном состоянии, что большинство его аспектов пришлось скрыть от Линнеи. Свеа обратилась напрямую к его внутренней сущности, которая не могла солгать:
– Чего ты хочешь больше всего?
Лицо Гюнтера перекосилось в агонии.
– Я хочу лишиться всех этих жутких воспоминаний.
Триединая дама сразу же поняла, что нужно сделать. Она больше не станет убивать жителей этой земли. Такую просьбу она могла исполнить. В этот же миг несколько клеток мозга Гюнтера, размером не больше кончика иглы, превратились в пепел. Глаза его широко раскрылись. Затем закрылись. И он рухнул на землю без движения.