Он всегда обращался ко мне «дон Педро».
«Маэстро!
Пишу Вам из исторических окрестностей Темнейшего Олбани, где Эриканал устало поворачивает и трусцой бежит к Темному Буффало. В настоящее время я занят тем, что прочесываю совершенно растрепанные документы „Нью-Йоркского государственного бюро дизайна, устройств, узоров и сточных труб“ с дьявольской целью – произвести тщательный осмотр грязных носков и белья обитателей города Нью-Йорка в надежде обнаружить источник…»
И так далее, и тому подобное. Но по пути от его стола до моего почтового ящика открытка стала нечитаемой, так как на ней появились пятна неизвестной природы: возможно, это были капли дождя, или тающий снег, или даже «Столичная», но так или иначе чернила потекли и размазались. Сквозь размытые строчки я мог рассмотреть лишь часть слова, которая в равной степени могла читаться как «флокс» или «физик», а может, не была ни тем, ни другим. В любом случае, в тот день, когда открытка пришла, даже обрывочное послание вызвало у меня веселый смех и решимость писать Авраму почаще, если он не поменяет адрес.
Вторая открытка пришла на следующий день.
«5 марта 1992 года.
Лично в руки высокоуважаемого и слишком дорогого дона Педро из столь же слишком дорогого Северного Бронкса, а также в руки тех, кого он сочтет Достойными, хотя всем известно, что он всегда выбирает самых паршивых Друзей и Приятелей, чему я являюсь свидетелем.
Ваше Абсолютное Высоченство с мышами или без… В данный момент я сижу на спине огромного волосатого четырехногого существа, которое, по утверждению парня с бегающими глазками, придерживается конских убеждений. К сожалению, не вижу никакой возможности убедить это существо ни в чем, ибо оно хочет лишь одного – соскрести меня со своей спины с помощью деревьев, кустов, автомобилей и других лошадей. С переменным успехом мы продвигаемся по бездорожью пустыни, которую вполне закономерно назвали Jornada del Muerto[10]. Она лежит на юго-западе Нью-Мексико, где мне сказали, что вход в известняковые пещеры даст возможность адресовать…»
Конец послания вновь уничтожен то ли лошадиным, то ли коровьим навозом, а может, и слюной дикого верблюда – последнее хоть и не слишком вероятно, но все же возможно. Так или иначе, это письмо – что ужасно раздражает – тоже нельзя прочитать. Но дело даже не в этом.
На следующий день пришла еще одна открытка.
«6 марта 1992 года.
Дону Педро, Лорду Речных берегов и Полночных лугов, Доктору мистической каллиграфии, Лейтенанту-гончему из Королевского шабаша.
Приветствую!
Отправляю Вам это послание из Пупа мира, а если точнее, с Северного полюса, где, если вы мне верите, находится Государственный слив штата Нью-Йорк, который окончательно засорился и даже не пытается прорваться сквозь Северный путь. В настоящее время я с помощью инструментов собственного изобретения пытаюсь добраться до истины, если таковая вообще существует, и подтвердить легенду о полой Земле. Тарзан утверждал, что побывал там, и если Вы не доверяете слову человека-обезьяны, то уж не знаю, что может оказаться хуже, а? В любом случае, вход в Пеллюсидар[11] не является моей главной целью (хотя было бы все-таки здорово найти место, где можно мусорить, загрязнять окружающую среду и расхищать природу с чистой совестью). О том, что я ищу, о мой верный Товарищ по бане и Поэт-лауреат Верховной Дурашливости, Вы узнаете первым, когда/если я это найду. В нужное время, думающий нужное о своем в нужной мере испорченном, опороченном, проклятом, проклятом старом друге, который вообще-то такой порядочный фарклемпт[12], что его писульки даже полярного медведя вытащили бы из спального мешка и привлекли бы внимание хорошенькой эскимоски (или мороженого-эскимо на палочке, на выбор), вечно Ваш в Митре, Аврам, он же АК».
Три открытки за три дня, датированные одна за другой. Все с разными марками (они настоящие, я проверял), посланы из трех разных мест, очень далеких друг от друга, и по совершенно разному поводу. Даже Флэш[13] не смог бы побывать там за три дня, что уж говорить о невысоком плотном господине с артритом и астмой, почти семидесяти лет от роду. Сам по себе я довольно рассеянный и ненаблюдательный, но даже я обратил внимание на неправдоподобность этих открыток еще до того, как появилась четвертая.
«7 марта 1992 года.
Отправлено быстрой морской коровой по Куросио до залива Гумбольдта, где оно попало в могучий Гольфстрим, а оттуда в руки некоего дона Педро, Жемчужины Востока, Любимца братства Сигма Хи, Хозяина собак, карбюраторов и Той, Которую нельзя раздражать.
11
13