На лунах и в самом деле было чем заняться: на подводных лодках мы осмотрели моря Европы и Ганимеда, посетили вулканы Ио; нам, людям, даже позволили опробовать специальные корабли, позволявшие нырять в атмосферу самого старины Юпитера, и полюбоваться обитающими там животными, завезенными сюда жабами с какой-то из планет своей родины.
Но все это мало меня интересовало. Ребята из бэнда даже сказали мне:
— Робби, мужик, почему ты упускаешь шанс увидеть все это восхитительное дерьмо?
— Парни, все, что мне хочется сейчас увидеть, — ответил я, — так это Лестера Янга. Я отправляюсь искать Преза.
Клуб на Ио был небольшим и тихим местечком. Жабы не должны были заинтересоваться джазом, пока не осмотрят все остальное, что их народ успел понастроить на лунах и самом Юпитере, а стало быть, раз уж наш крейсер был единственным на орбите, это было самое лучшее время найти Преза.
През — так мы называли Лестера Янга, поскольку он был (а по мне, так и остается) подлинным президентом всех тенор-саксофонистов. О, вы только бы слышали, как он играл. Мне доводилось пару раз побывать на его концертах в Нью-Йорке, а потом и в Филли, и было в нем что-то такое, что Моник определила бы как «je ne sais quoi»,[115] а мой приблизительный перевод прозвучал бы так: «Как он, черт возьми, это делает?» В довоенные времена През частенько радовал нас своим сладким звучанием.
Так вот мы с Моник и отправились в это крошечное заведение, разместившееся внутри герметичного пузыря, плывущего над поверхностью Ио. Все здания здесь имели огромные окна, которые позволяли насладиться видом на вулканы, извергающие пламя, дым и прочую хрень. Одно из таких окон было даже в клубе, и Моник неотрывно глазела в него.
През еще не появился, мы пришли слишком рано, и на сцене выступало трио, чьих имен я не помню, хотя пианиста явно встречал и прежде. Играли неплохо. Порой они играли почти как През, а иногда выдавали даже более плавные и мягкие ритм-секции, работая в стиле старого свинга. Всему этому не хватало только его прекрасного голоса, его звучания. В ожидании Лестера Янга я почти что слышал этот тенор, его вибрирующее прикосновение, сильные, но нежные повороты в мелодии и самую чуточку басов. Да вы и сами понимаете, о чем я.
Моник заскучала. Это было очевидно. Она постоянно поправляла прическу, печально разглядывала вулканы.
— Крошка, През скоро придет, — сказал я.
Она нахмурилась и посмотрела на меня с таким ворчливым выражением на лице, на какое способны только самые сексуальные детки.
— Я хочу погулять. Осмотреть пузырь.
Вспомнив о нескольких роскошно обставленных витринах и кафетериях, мимо которых мы проходили по пути к клубу, я догадался, что на самом деле ей хотелось побродить по магазинам. Но с другой стороны, это походило на испытание моих чувств к ней, и поверьте, я никогда не позволяю женщинам испытывать меня.
— Если хочешь, можешь заняться шоппингом, но лично я ни за что в мире не соглашусь пропустить выступление Преза. Ни единой мелодии, ни одной нотки.
— Ну и ладно, — сказала она, поправляя кошелек. — Вернусь позже. Может быть.
Последнее было произнесено с особым нажимом. Моник развернулась на пятках и зашагала к двери, на ходу поправляя прическу и вихляя задом, поскольку прекрасно понимала, что я смотрю на него.
Но я устоял, не взирая на искушение. В конце концов, если очень хочется, француженку из канкана всегда можно найти, а вот Лестера Янга можно было услышать только на Ио. И это был мой единственный шанс в жизни увидеть его, если только тот не собрался бы вернуться на Землю. К тому же, если честно, когда он улетал, видок у него был далеко не из лучших.
Так я и сидел еще с полчаса, слушая ритмичные импровизации и потягивая «охлажденный чай из самых недр Европы» — так здесь назывался самый обычный лонг-айлендский холодный чай, единственный напиток, который я смог себе позволить. Потом появился През.
Увидев его и услышав, как он играет, я испытал нечто схожее с ощущением от первого секса. Нет-нет, не то, что чувствуешь, проснувшись посреди ночи от пошлого сна и осознав, что простыни почему-то липкие. Я говорю о том первом разе, когда ты идешь с девчонкой из класса на год старше к ней домой, пока ее мама в отлучке, поднимаешься в ее комнату, пару раз целуешься, вставляешь ей свою штуковину и спустя минуту или две гадаешь: что это вообще было и почему все уделяют этому делу столько внимания.