Агент в сутане, за которым бежали две женщины из службы охраны, резко остановился:
– Ты не должен ее трогать.
– Да? А почему?
– Это против всех заповедей твоего ордена.
Мастер Дарий, наставляя меня перед миссией, предупредил о будущей дилемме. Он сказал: «Ты обязательно попадешь в такую ситуацию, Адлан. И когда это произойдет, будь готов разрешить все сложности».
– Вы правы! – крикнул я преследователям и бросил им ребенка.
Агент поймал девочку, женщины прицелились и начали стрелять. Один луч обжег мне плечо, но я уже пробрался на взлетную полосу.
Робот системы безопасности запустил зажигательную гранату. Я перекатился через пламя. Мой корабль находился в ремонтной яме, покачиваясь на фиолетовом антигравитационном луче. Я скользнул вниз по склону в открытый шлюз, быстро закрыл его и поднялся в рубку. Снаружи выли сирены. Пришлось обойти все процедуры запуска и отключить луч. Корабль взлетел вверх, словно семечко от щелчка; как только он достиг стратосферы, я запустил двигатели и резким толчком вырвался в космос.
Системы орбитальной безопасности сработали с опозданием, и я сумел сбежать.
Очнулся в кресле пилота, потрепанный, весь в синяках, вымотавшийся. Запах от ожога на плече напомнил о стейке из портового ресторана. Напряжение после ускорения нервных импульсов сказалось на всем теле: болел каждый сустав. Руки посинели от кровоподтеков; ослабев, я чувствовал себя стариком.
Судя по приборам, я добрался до кометного облака системы, в этом квадрате практически никто не летал; вдобавок корпус моего корабля был покрыт защитным слоем льда, и теперь на любом детекторе он походил на обыкновенный каменный осколок, один из миллиарда таких же, летающих вокруг. Я с трудом поднялся из кресла, прошел в камбуз, где разогрел себе суп и сделал инъекцию клещей для клеточного восстановления. Потом рухнул на койку и заснул.
Очнувшись во второй раз, я почувствовал себя лучше. Перезарядил зуб, снова поел. Опустился на колени перед алтарем, склонил голову в молитве и почувствовал, как покой течет по позвоночнику, а мускулы на спине расслабляются. Я вслушался в голоса богов.
Моя мать вырастила меня на Бембо. Она была невероятно красивой девочкой. Однажды Акван, взглянув на нее сверху, почувствовал такую похоть, что обратился бродягой и изнасиловал ее прямо на обочине дороги. Через девять месяцев родился я.
Богиня Седна взревновала настолько, что наложила проклятие на мою мать, л та стала юристом. Мы переехали на Гельветику. Там, в захудалом городишке Урушана, в районе, растянувшемся по берегу реки, мать начала практику: защищала преступников, получала небольшой бакшиш, устраивая отношения между правительством Каслонской империи и продажными местными чиновниками. Она очень хотела, чтобы я отправился в университет на другой планете, но учеба казалась мне сродни подъему огромного камня на очень крутой холм. Я влезал в драки, волочился за женщинами крайне сомнительной репутации. Исчерпав все возможности в городе, записался в местную полицию, где меня переделали, ускорив боевые навыки, но из-за склонности к насилию я вылетел со службы через шесть месяцев. Понадеявшись, что смогу совладать со страстями, я отправился в паломничество к монастырю Пуджманианского ордена. Там попросил взять меня в послушники и, к своему огромному удивлению, получил согласие.
Несомненно, мастер Дарий обратил на меня внимание с первого дня, как я оказался на плато. Может, дело было в моем божественном происхождении, из-за которого я постоянно слышал голоса. А может, в бурной карьере. Мастер научил меня видеть разницу между желаниями, что были частью моей дикой натуры, и велениями богов. Научил отличать друг от друга голоса разных божеств. Путь оказался непростым. Я постился, работал в саду, учился боевым искусствам, чистил отхожие места, чинил старую одежду, шил новую, ухаживал за фруктовыми деревьями. Стал профессиональным портным, мои замечательно сделанные кимоно мастера носили по праздникам. Вдобавок мастер Дарий проводил со мной специальные сеансы, погружая в транс, во время которого, как потом рассказывали мне другие послушники, я несколько дней жил вполне нормально, но потом просыпался и ничего не помнил о своих поступках.
А потом меня отправили с миссией, так как я научился не думать, и духи, охраняющие имперские архивы, засечь меня не могли.
На свете существует лишь пять пьес, в которых можно найти свидетельства возрождения человечества после его долгого вымирания. Цикл называется «Уход» и состоит из двух частей. В космогоническую входят «Падение лучника», «Месть Сточика», «Пылающее древо», «Скрой чувства, захлопни двери», а в мистическую лишь «Магическая черепаха». Никто не знает, кто их написал. Говорят, пьесы сочинили в первые тридцать лет после того, как боги воссоздати человеческую расу. Эти произведения искусства – не только наиболее почитаемые символы человеческой культуры, священные тексты вселенской религии, но и основополагающие политические документы всех планетарных правительств. Их хранят в одном-единственном экземпляре. Пьесы играют на космогонических фестивалях по всем мирам, но записей представлений не существуют. Актеры не заучивают текст; они буквально становятся персонажами с помощью тех же самых техник, которыми мастер Дарий обучил меня запутывать духов. А после выступления артисты ничего не помнят.