Но наконец все прошло, и я переводила дыхание, стоя в центре корабля- разума, готового вскоре принять мою дочь.
– Мама? – взволнованно спросил ты тогда.
– Я в порядке, сынок, – медленно произнесла я.
Воздух в легких казался чем-то волшебным. Слова с трудом сцеплялись в единую нить:
– Я в порядке.
Мы вошли в центральную комнату, где ждали Принимающие роды. Моя еще не родившаяся дочь – бьющееся сердце, пульсирующая машина, вся тяжесть металла и оптических приборов, что росли внутри меня, – вертелась и билась, не утихая ни на минуту.
Тогда я провела руками по металлическим стенам петляющих коридоров, впитала пальцами их маслянистое тепло. Брыкания не прекратились, но стали другими: своими толчками дочь словно заговорила со мной, казалось, она уже была готова рассекать безграничный космос, исследовать его.
Ты не отходил от меня далеко и с растущим восхищением в глазах наблюдал. Наблюдал в непохожей на тебя манере, без слов: без слов от мириад красных фонарей на потолках, от голограмм в коридорах, показывающих эпизоды из «Поэмы о Кьеу»[60] и «Двух сестер в изгнании», без слов от светящихся на дверях и стенах картин. Ты с радостным смехом носился по кораблю, трогал все, до чего мог дотянуться, а мое сердце наполнялось счастьем от твоего голоса.
Схватки становились все чаще, и боль в спине не умолкала, порой она пронизывала меня целиком, и, только прикусив язык, могла я заставить себя не кричать. Мантры прочно поселились в голове нескончаемой литанией, которую я шептала вновь и вновь, только бы не дать себе распасться, продолжать держаться за стержень, что связывал меня в единое целое.
Столь истово я не молилась еще ни разу в жизни.
В сердце-комнате, приготовив чашку горячего чая, ждали Принимающие роды. Я вдыхала цветочный аромат, следила за танцем чаинок в кружащейся воде и пыталась вспомнить, каково это – когда ноги несут тебя с легкостью, а тело не сгибается под тяжестью боли, слабости и тошноты.
– Она скоро появится, – произнесла я наконец.
При других обстоятельствах я была бы рада поговорить: оценить чай выдержкой из «Ча Цзин»[61], процитировать великих поэтов вроде Нгуен Чай или Сюань Дье, но тогда разум, казалось, покинул меня.
– Да, – мрачно произнес Принимающий. – Все скоро закончится, зрелая мать. Ты должна оставаться сильной.
Я пыталась, но вся моя воля вдруг иссякла, утекла, как слезы по гладкому нефриту. Я была сильной, но сильным был и Разум в моем животе. И я хорошо видела все, что находится в комнате: амулеты против смерти, сумку с инжектором, покоившуюся в углу. Помню, как меня спросили, как поступить, если роды окажутся неудачными, если я сойду с ума, и я ответила, что лучше умереть. Но сейчас, когда возможность потерять рассудок стала куда ближе, все воспринималось совершенно иначе.
От тебя какое-то время не доносилось ни звука. Позже, подняв голову, я увидела, как ты стоял, будто скованный, впившись взглядом в центр комнаты. Такой безмолвный, такой неподвижный.
– Мамочка…
Оно было похоже на трон, странного вида трон с металлическими ответвлениями, непрерывно меняющими форму. «Словно шипы на плоде дуриана», – думала я, когда твою сестру еще не поместили ко мне в утробу. А теперь трон вовсе не казался таким забавным и безобидным. Он стал пугающим.
– Здесь Разум будет жить, – рассказывал Принимающий роды, опустив руку в находящуюся в центре трона нишу, объемом не превосходящую размер ребенка. – Как видишь, все соединения уже подготовлены, – добавил он, указывая на клубок кабелей, волокон, разъемов и прочих деталей, которые я не понимала. Все это сплелось в одно большое змеиное гнездо. – Твоей маме придется быть очень храброй.
Очередные схватки зародились в животе и волной обрушились на позвоночник, отчего все вокруг меня застыло. Я больше не чувствовала ни тяжести, ни легкости, будто сознание оказалось отключено от тела, все, что я могла, – это смотреть на себя, ощущая, как набухали в душе страх и гнев. Все рассказы превращались в явь. После рождения твою сестру включат в корабль, она сделает его живым, а мой долг перед предками и Императором будет выполнен. Если только…
Я почти не слышала слов Принимающего роды: как он вновь напоминал мне о храбрости, как говорил, что не встречал рожениц сильнее меня; вернулась боль, сложившая меня пополам и вынудившая закричать.
60
«Поэма о Кьеу» –
61
«Ча Цзин» –