– А почему ты не вместе с друзьями? – спросила я.
Ты бросил безразличный взгляд в дальний конец комнаты, где, разбившись на две группы, сидели твои сверстники: одним, как и тебе, скоро предстояло сдавать экзамен на мандарина, у других вяло клеилась какая-то рассеянная беседа.
– К ним я всегда успею, – ответил ты, махнув рукой, – еще полно времени.
– У тебя еще полно времени и на меня, – поддела я.
Ты выдвинул стул и сел с недовольным лицом.
– Время бежит… – ответил ты наконец, – мама.
– Не настолько я пока еще дряхлая, – засмеялась я.
В ту ночь, однако, мое самочувствие оставляло желать лучшего: кости и живот ныли, будто в напоминание о дне, когда родилась Ми Ненг, но я не сказала тебе об этом.
– Разумеется, не настолько, – буркнул ты в ответ, не зная, о чем говорить дальше. Конечно, тебе было всего пятнадцать, но, предки будут мне свидетелями, Ки Фах тоже не обладал даром вести светские беседы.
Я посмотрела на дочь. Будучи проекцией, Ми Ненг не могла есть и коротала вечер в компании других аватаров чуть поодаль; зная ее, я не сомневалась: Ми Ненг любую тему попытается свести к литературе, а затем умолкнет, внимая мыслям других. Вечер проходил мирно, а потому я присоединилась к компании за своим столом.
Довольно скоро у меня завязался разговор с Сои, ученой и моей старой подругой по Академии, и я меньше времени уделяла тебе, хотя ты и сам иногда включался в беседу, высказывая уместные, на твой взгляд, соображения и цитаты из прочитанных книг. Ты прекрасно усвоил все полученные уроки.
– Какой смышленый, – засияла Сои, – держу пари, ты готов хоть сейчас пройти все экзамены на мандарина.
Ты побледнел, словно кусок застрял в горле.
– Я не совсем пока уверен, зрелая мать.
– Скромность тебе к лицу. Разумеется, готов. Помяни мое слово, вот войдешь в экзаменационную каюту, увидишь тему диссертации, и весь страх как рукой снимет, – продолжала сиять Сои.
Слова ученой на тебя явно не подействовали, и я решила сама поговорить с тобой позднее, дабы убедить, что бояться нечего.
– А знаете что? – продолжила Сои. – Неплохо бы затеять что-нибудь прямо здесь и сейчас. Предлагаю поэтическое состязание, где каждый сможет проявить себя. Как думаешь, дитя?
Вопреки моим ожиданиям, ты встретил предложение с энтузиазмом. Пусть вы с сестрой были бесконечно разными, но вас объединяла любовь к словам.
– Для меня это будет честью, зрелая мать.
– А что насчет младшей сестренки? – спросила Сои. но я отрицательно покачала головой.
Ума не приложу, как она сумела за считаные минуты собрать почти всех гостей у заставленного винными бокалами стола, но уже совсем скоро она, расцвечивая слова жестами, рассказывала правила. Все иноземцы, за исключением одного, отказались от участия, но и без них желающих нашлось немало. Ты стоял впереди, жадно ловя каждое слово Сои. Пока та назначала порядок, в котором участники будут выступать со своим творчеством, ко мне незаметно подплыла Ми Ненг.
– Я думала, ты захочешь присоединиться, – сказала я.
– А почему не участвуешь ты, мама?
– Ему пятнадцать, – вздохнула я, – не к лицу сорокалетней матери состязаться с детьми его возраста.
– Вот и я тоже не хочу мешать.
От безмятежного голоса Ми Ненг мне становилось не по себе. Конечно, бороздя дальний космос, путешествуя по измерениям, что сворачивали пространство в замкнутый круг, она встречала немало того, с чем не сталкивался никто из нас.
– Да, так будет правильно, – согласилась я после недолгих раздумий.
Я не была слепой и видела твое желание избегать сестры.
– Не беспокойся, мама, – сказала Ми Ненг все тем же безмятежным голосом, – когда-нибудь он поймет.
– Так говоришь, будто знаешь будущее.
– Конечно, нет, – развеселилась дочь, – но я бы не отказалась узнать, – добавила она и умолкла.
Нетрудно было понять, о чем думала Ми Ненг. Не надо обладать даром ясновиденья, чтобы узнать причину ее печали: ей суждено пережить нас всех. Разумы живут не одно столетие.
– Не нужно… – начала я, но она не дала закончить.
– Не беспокойся обо мне. Все хорошо. Столько всяких обязанностей, что некогда думать о собственных тревогах.
Я знала, что Ми Ненг пыталась меня приободрить, и не стала возражать.
– Взгляни на него, – продолжала дочь, – совсем еще дитя.
Но сама Ми Ненг не казалась ребенком: Разум взрослеет и стареет совершенно не так, как человек. Было ли дело в ее физиологии или всему виной богатый опыт космических путешествий, речи твоей сестры казались пугающе взрослыми. Порою она виделась мне куда старше, чем я сама.