А ноты даже не были худшей из опасностей.
Торгаш так и выразился, глядя на юг. Сжав губы, он потирал ладонью рыжую щетину.
Наутро девушка проснулась одна и, помочившись в деревянный сосуд, отправилась искать Торгаша в переходах огромного дома. Ориентируясь по запаху и следам, она вошла в большую, но тесную комнату, обычно прикрытую плитой нежно-бежевого корунда. Здесь хранился арсенал Торгаша – залежи оружия всех времен и моделей. На стеллажах, на глубоких полках и в аккуратных штабелях его было столько, что хватило бы на армию убийц. Убивать нотов обычно было легко. В большинстве случаев хватало длинного клинка из закаленного стекла, особенно если облачиться в развешанные высоко на крючках нанодоспехи – нагрудные пластины и шлемы, бриджи и гамаши, способные отразить почти любые удары аборигенов, не считая самых мощных. Но что-то – чутье, ночной кошмар или некий внутренний голос – побудило Торгаша почистить и опробовать прицелы нескольких диковинных, жутких орудий убийства, до боли знакомых ей.
Она дотронулась кончиком пальца до алмазных стволов, пластмассовых спусковых крючков и резных деревянных прикладов, удобных только для человеческого плеча. Животная часть ее пришла в ужас, напоминая, что ей здесь не место, заклиная бежать, пока не пробудились здешние призраки.
Торгаш рассматривал винтовку в своих лапищах.
– Мне приснился отвратный сон, – признался он.
– У снов есть смысл, – сказала она.
Он грубо, пренебрежительно хмыкнул.
– Они говорят о том, про что иначе не услышишь, – настояла она.
– И вечно об одном и том же. Тебя тревожит нечто реальное, а ленивое сознание находит простенький способ напомнить.
– В моих снах… – начала она.
И замялась.
Он щелкнул затвором и посмотрел ей в глаза. Скорее из вежливости, чем из любопытства спросил:
– И что тебе снится?
– Как с нами разговаривают мертвые.
Казалось, он испытал облегчение.
– Ты в это веришь?
– Говорят мои мертвецы, – продолжила она. – Мать и другие.
– Это воспоминания, – пожал он плечами. – И ничего больше.
– Нет-нет, – возразила она. – Они приходят из мира иного.
Он снова недоверчиво хмыкнул.
Но в ее тоне не было ни капли скепсиса.
– Мертвые приходят, чтобы помочь мне найти путь.
Торгаш был готов рассмеяться. Она поняла это по сдержанному выражению лица и тому, как он вцепился в оружие. Но он решил вернуться к началу.
– Я не хочу тебя пугать, и ничего, скорее всего, не случится. Но сегодня я хочу, чтобы ты прежде всего подобрала три приличных ствола – по вкусу и по размеру. По твоим способностям. Коллекция бессистемная, но я могу подогнать снаряжение. Выбирай что угодно, и мы приведем это в рабочее состояние.
Оружие большей частью принадлежало к отдельным легко узнаваемым сериям. Его можно было различить по возрасту, форме и качеству материала, по необычным стволам и спусковым механизмам, а также по еле уловимому запаху, оставленному знаменитыми, безымянными ныне конструкторами, которые все давным-давно умерли. Люди расселились по этому миру, но так и не стали его частью. Навыками, необходимыми для создания таких устройств, мало кто обладал, а инструментами – еще меньше. Но бывали периоды процветания, когда умелые мастера вооружали не только свои многочисленные семьи, но и соратников. Оружие обычно бывало мощным, чинить его оказывалось просто, и оно глубоко почиталось. За всю свою жизнь она всего трижды держала ствол, и только один был заряжен. Но в этом помещении она обнаружила сотню стволов, после чего прекратила счет. Каждая винтовка была способна послать на дальнее расстояние пулю – либо кинетическую, либо разрывную. Меткий стрелок мог обезвредить цель, разорвав мышцы и органы и временно раздробив все кости до единой.
– Сколько народу здесь побывало? – спросила она.
Торгаш притворился, что не расслышал.
– Сколько ты видел наших? – не отставала она. – Твои сны это помнят?
Будь у Торгаша выбор, он уклонился бы от ответа. Но он бросил на нее короткий взгляд, и она увидела в его глазах гамму чувств, в том числе гордость, удивлявшую его самого.