– Триста тринадцать, – сдался он.
– Они были здесь?
– Некоторые, – кивнул он. – Большинство явилось зимой на лодках. Но плавать без звезд и хороших карт нашему племени труднее, чем нотам. К тому же мои сердцекрылы всегда замечают этих налетчиков, и я обычно уже поджидаю их, когда они высаживаются.
Торгаш сжал зубы и прищурился.
– Летом хуже, – признал он. – Сердцекрылам приходится улетать на север, чтобы кормиться в свободных водах, и я остаюсь без дозорных. А небо расчищается, и люди знают, куда движутся, а если у них есть еще и план…
Он умолк.
Это древнее существо было подлинным чудом: по собственному признанию, он победил более трехсот монстров, выжил во всех боях, сумел забрать у врагов оружие, амуницию и неизвестно какие еще орудия, доставленные сюда с дальнего берега.
Она гадала, что таится у него в других запертых комнатах.
Но не спросила, отвернулась и сняла с деревянного стеллажа ствол.
За стеллажом выстроились в ряд контейнеры из толстого стекла, наполненные чем-то зеленым, и каждый был увенчан хитроумным клапаном.
Она прикоснулась к одному.
– Не трогай, – предупредил Торгаш.
Она медленно отняла руку.
– Хлоргаз, – пояснил он. – Вещество ужасное и прекрасное. Изменяет наш метаболизм, и нам приходится отращивать новые легкие, чтобы снова дышать нормально.
Она кивнула, раздумывая, откуда взялся газ.
– Это против нотов?
– Если их много и ветер подходящий.
Она снова кивнула, не комментируя. У оружия, которое она держала, был длинный тонкий алмазный ствол, предназначенный для стрельбы крошечными снарядами на значительное расстояние. Ствол был желтоватого оттенка, гладкий, и она сразу поняла, что это за модель.
– Великоват для тебя, – заметил Торгаш.
Слабо сказано, подумала она.
– Возьми что-нибудь покороче. Маленькое, но вполне точное и бьет посильнее. – Он бросил свое занятие и снял пару подходящих образцов с другого стеллажа.
Но она продолжала рассматривать тот, что держала.
– Я дважды видела такое, – сказала она. – И не очень давно.
– Где?
Она улыбнулась.
– А это откуда?
– Оттуда же, откуда всё остальное. С материка.
О нотах Торгаш знал много, разбирался в их слоях и сектах-семьях, но был куда меньше осведомлен о политике монстров-людей.
– Вот уничтожишь ты их тела… – начала она.
Он выждал и спросил:
– Хочешь знать, как я с ними поступаю?
– Да, с бессмертными мозгами.
Они смотрели друг другу в глаза.
Она прожила несравнимо меньше, и у нее не было его опыта и знаний, приобретенных кровью и потом. Но жизнь, пускай и несоизмеримо более короткая, научила ее главному. Она уверенно произнесла:
– На твоем месте я бы взяла от них всё что можно. Всё. Потом отнесла бы их головы к морю, где глубоко, привязала камни, проделала в водной коже дыру и бросила, чтобы никто не нашел.
Торгаш дрогнул.
Затем почти смущенно признался:
– Я думал об этом. Несколько раз. Но это, по-моему, чересчур.
– Тогда что ты делаешь?
Широким стволом оружия, которому предстояло стать ее любимым, Торгаш указал на пол.
– У меня есть еще одно, особое помещение. Там я держу их черепа в целости и сохранности. Все – с ярлыками.
Послав ему короткую улыбку, она спросила:
– Где они?
– Нет. – Он ответил спокойно, но крайне категорично. Доверие дало сбой. – Нет, Греза. Ни за что. И будь добра больше не спрашивать.
9
Она смотрела на плотную, черную кожу моря и продолжала прикидывать, когда бежать, так как знала, что не останется в этом уголке навсегда. Такого замечательного лета могло больше не выдаться. Да, на сегодняшний день ей было лучше некуда. Тело еще никогда не казалось таким здоровым и крепким, но представлялось неестественным задерживаться на убогом клочке каменистой почвы. Ее манила привычная жизнь, тяжелая, полнокровная, вольная, к какой приучила мать. Будь этот Торгаш человеком обычным или хотя бы понятным, она, возможно, захотела бы остаться. Но он отличался от всех людей, каких она знала, – странное и невообразимо древнее существо, без меры скрытное и слишком привязанное к своим доисторическим привычкам.
В свободное время Торгаш разрабатывал средства нападения. В комнатах стояли резервуары, и он разводил огонь, дышал дымом, терпел всё это безобразие, выделяя какой-нибудь редкий металл, полупроводник или соль. В недрах холма имелись смежные помещения с турбинами, которые вырабатывали электричество. В обособленной дальней комнате, в его отсутствие неизменно запертой, он изготавливал взрывчатку и особые яды, убивавшие нотов. Просторное вытянутое помещение служило «лавкой» и было полно сложных механизмов, которые обычно бездействовали. Но иногда он оживлял какую-нибудь машину для починки всяких приборов, обработки пригодного для использования обломка сапфира или создания совершенно нового устройства только ради того, чтобы произвести впечатление на гостью. Он похвалялся, что может даже получать нановолокна и выращивать чистые алмазы, но ему просто некогда или незачем. И, разумеется, он постоянно оставлял ее одну на день и дольше, чтобы выполнить какое-нибудь неназываемое, но крайне важное дело, которое касалось его нотов или было связано с морем.