Ленивые утки смешно переваливались, когда мы кидали им хлеб. Одна, осмелев, подошла ко мне достаточно близко и маленьким желтым клювом выхватила крупный кусочек булки у меня из пальцев. Вика пищала от восторга, а я почему-то преисполнился гордости, будто это я ее чем-то впечатлил. Река Изар набирала скорость, пока мы шли вверх по течению. Вскоре, слух начал улавливать звуки, похожие на шум водопада, пока мы шли они были все громче и громче.
Наконец нашим глазам предстал источник звука и мы просто застыли в изумлении. Из-под каменного моста в реку извергались ревущие потоки воды, образуя на пороге вертикальную волну почти в метр высотой а по ней катались самые настоящие серферы. Мускулы играли под черным блестящим гидрокостюмом, словно под шерстью пантеры – легкое движение, и вот брызги летят на незадачливую публику, что подошла слишком близко, а серфер закладывает новый вираж. На берегу же стояли еще несколько парней с досками, также упакованные в свою униформа. А на фоне всего этого, добавляя последним мазком сюрреализма картине, заглушаемая ревом реки, звучала джазовая композиция на пианино. Звуки раздавались сверху – с моста. Поднявшись туда, будто под гипнозом, мы с Викой обнаружили еще одного серфера, который сидел на табуретке перед самым настоящим, покрытым черным лаком фортепиано, и, притопывая ногой в гидрокостюме самозабвенно импровизировал. Зрелище было совершенно неземное – каменный мост с барельефами, оживленная улица позади, серферы на волнах Изара внизу и пианист в гидрокостюме перед нами. Пока мелодия лилась по воздуху, мы завороженно следили за пируэтами на воде. Вика завороженно отсчитывала секунды, которые очередной серфер держался на воде, прежде чем его забирала неумолимая стихия, протаскивая добрые метров двадцать туда,где течение было не таким сильным и можно было выбраться на берег. Меня же занимали иные мысли – передо мной в воде резвились сильные, ловкие молодые люди, а один из них даже играл на фортепиано рядом. Я же мыл унитазы и убивал людей – мой максимум, все,на что я в себе нашел силы – отнимать жизни у других и на их мертвых телах строить свое украденное благо с подачки инфернальной твари, что живет под вокзалом.
Пока мы шли обратно из парка я молчал. Это сравнение не в мою пользу угнездилось тяжелым камнем в душе, не отпуская, заставляя испытывать стыд и отвращение к самому себе. Время от времени я поворачивал голову в сторону Вики и та отвечала мне улыбкой, мол, «Ты чего такой серьезный?», но молчала, будто бы уловив мое настроение. А я продолжал исподтишка кидать взгляды в ее сторону, словно ожидая, что в любой момент моя любимая девушка может раствориться в воздухе – настолько нереальным казалось мне присутствие этого ангела в моей жизни.
Я не заметил, как в определенный момент из-за угла, словно серый великан выросла громада вокзала – эти гигантские часы, парковка полная таксистов и голодно распахнутые двери. Я хотел было сменить маршрут, обогнуть эту монументальную обитель кошмаров, но Вика вдруг очень настойчиво потянула меня в сторону здания:
-Я в туалет хочу, - объяснила она, и внутри у меня все похолодело. Туалет – место моих унижений, место, где я убирал чужое «тепло» и место, где я убивал людей.
-Подожди, я тут живу недалеко, может лучше у мня зайдешь?
Вика смущено хихикнула:
-Извини, Антош, но давай пока повременим с походом в гости, идет?
Я обреченно кивнул, а мы приближались ко входу в зал ожидания. Белые двери с фигуркой женщины, казалось, можно было видеть, даже закрыв глаза – они выжигали сетчатку, будто смотришь на солнце. Каждый шаг делал мои ноги ватными, подходить не хотелось. Нужно было схватить ее за руку, вывести на улицу, запретить ей, в конце концов. Но я так боялся, что девушка примет меня за сумасшедшего – а разве я в своем уме – испугается, пропадет из моей жизни. Поэтому я молча сопровождал свою любимую девушку к собственному личному жертвенному алтарю.
-Я скоро, бросила она и подмигнула мне, прежде чем невыносимо белая, беспристрастная дверь захлопнулась за ней, будто пасть какого-то безликого гигантского чудовища. Я остался стоять как столб там, где Вика выпустила мою руку.
В конце концов, все должно быть в порядке. Этим туалетом пользуются сотни людей за день, уж я-то знаю. Хозяин всегда требовал только одну жертву за день. К тому же не у кого будет требовать, если я не зайду. Такой вывод должен был успокоить меня, но непоседливый зверек тревоги продолжал ворочаться где-то под сердцем, заставляя до боли в глазах всматриваться в белый прямоугольник двери и пытаться вычленить из шума вокзала какие-нибудь звуки, которых быть не должно. Например, что-то похожее на …