Северус выпрямился и хлопнул по столу:
— Где Гарри Поттер?
Дети подпрыгнули.
— Не знаю, сэр, — первая опомнилась Булстроуд. — Вы проверили на поле? Он там часто бывает.
— Проверял, его там не было, и дело не в этом. Мистер Поттер отсутствует во многих смыслах, не только в том, о котором сейчас была речь, и я хочу знать почему. Поскольку вы его ближайшие… товарищи, я считаю благоразумным, что Поттер должен был посвятить вас в свои дела.
Он улыбнулся, обнажив зубы. Девочка заметно отпрянула.
— Ему нездоровится, — сказал Нотт мгновение спустя. У него было такое же, похожее на крысиное лицо, как у отца, но, судя по тому, что мальчик по-настоящему сдружился с Поттером, это было их единственное сходство.
— Три месяца? — прорычал Северус.
Сопляки снова посмотрели друг на друга. Можно было подумать, что они легиллименты и сейчас обменивались мыслями или, по крайней мере, еще до того, как зайти в кабинет, договорились о чем-то. О чем-то таком, что нарушает школьные правила. Северуса не устраивало ни то, ни другое. Он указал палочкой на Булстроуд.
— Расскажите мне, что вам известно.
Коротко взглянув на своего товарища по конспирации, Булстроуд сказала:
— Ну… Помните, как было в начале года?
Она поморщилась, будто сама была тогда объектом его насмешек и оскорблений.
— Продолжайте, — сказал Северус вместо ответа.
— Ну, эм-м…
— Да выкладывай, Миллисента! — вмешался Нотт. — Возможно, он поможет. Профессор, Гарри подслушал ваш разговор с Квирреллом после квиддичного матча. Он считает, что вы хотите украсть философский камень, хоть для себя, хоть по приказу Сами-Знаете-Кого, а он, как Гарри также уверен, снова пытается убить его.
— Тедди! — ахнула Булстроуд. — Это дело Гарри! Ты же знаешь, он…
— Это дело, от которого он может и погибнуть, правильно? — Нотт повернулся к Северусу и посмотрел на него в упор: — С тех пор он не в себе во всех смыслах, и это, на самом деле, ваша вина.
Северус вскочил на ноги, все еще осмысляя услышанное.
— Моя вина!
— Именно, — сказал Нотт. — Он говорил мне, что ему нравилось проводить время с вами: играть в шахматы или разговаривать. А сейчас он просто зол.
— Не просто зол, — поправила Булстроуд. — Он считает, что вы его предали.
Северус уставился на детей. Гарри чувствует себя преданным. Из-за понятного недопонимания. Если, конечно, считать, что эти слизеринцы не сочиняют. Проверить их слова можно разными способами, и Северус использовал самый легкий и незаметный из тех, что были ему доступны.
Мысленно произнеся «Легиллименс», Северус коснулся сознания Нотта и посмотрел его мысли на поверхности. Внешне непоколебимый мальчик был спокоен, собран, и разум в его маленькой голове был неплохо организован. Первым всплыло воспоминание, которое, как понял Северус, описывало тот день, когда Гарри чертов Поттер решил, что Северус Снейп — Плохой Парень. Тогда прошла игра с Хаффлпаффом, и все слизеринцы были вне себя от счастья, когда Гарри поймал снитч через пять минут после начала матча… и Северус вспомнил свой разговор с Квирреллом в лесу. Да и этого было достаточно, чтобы понять реакцию Гарри. И теперь он понял также, на что намекал Дамблдор. Старый манипулятор ведь мог сказать все прямо и избавить их обоих от боли и терзаний! Будь он проклят.
И будь проклята его собственная гордость, которая заставила думать о Гарри по определению плохо, хоть Северусу в целом было свойственно ожидать дурного от Поттеров. Неудивительно, что Гарри не захотел жить с ним, если он считал его вором или, хуже того, человеком, который хотел убить его. После стольких месяцев, проведенных с Гарри бок о бок, Северус должен был догадаться, что Мальчик-Который-Выжил-Чтобы-Доставить-Ему-Хлопот не отвергнет его открыто без веской на то причины. А предательство или даже видимость предательства — очень серьезная причина, чтобы разорвать отношения, для того, кто последние десять лет прожил в «семье», которая предавала его, нисколько о нем не заботясь. Для того, кто последние месяцы чувствовал себя преданным всем магическим миром, которому не было дела до его благополучия, если только сам Гарри не был ему чем-то полезен. Миром, который никогда не заботился о Гарри ради самого Гарри.
Северус находился в затруднительном положении. Как дать понять мальчику, что он ошибся в намерениях своего профессора зельеварения, и не упомянуть, что Северус когда-то служил Темному Лорду? Это совсем не то, что он хотел бы объяснять. Но как обсудить все так, чтобы мальчик не узнал о нем самого худшего: того, чем он занимался несколько лет до убийства Лили и Джеймса? Узнай Гарри об этом, и у него будет другая причина избегать его, справедливая причина. Ему нужно… Он хочет забрать Гарри у родственников, но для этого Гарри должен доверять ему. Потребуется немалая доля изящества, чтобы решить эту дилемму.
— Э-э, профессор? — вежливо кашлянула сидящая перед ним девочка. — Вы ведь на самом деле не собираетесь красть камень, правда?
Северус посмотрел на нее холодным, ничего не выражающим взглядом и промолчал, дав румянцу, вспыхнувшему на ее щеках, служить доказательством его невиновности. Гарри несколько месяцев назад обмолвился, что знает, что в школе что-то спрятано, и Северус не стал спрашивать, откуда дети узнали, что именно. Он ставил на то, что, как всегда, проболтался Хагрид. Да и, в конце концов, сейчас это не имело значения.
— Мы можем идти, профессор? — осмелился спросить мальчик.
— Пока нет, — отрезал Северус. Он поднял палец в указание: — Вы обязаны предупредить меня — мне нужно ваше слово, — если мистер Поттер вобьет себе в голову, что ему нужно как-либо беспокоиться насчет философского камня. Мне известно все о вашей маленькой ночной вылазке на Астрономическую башню с норвежским горбатым в корзине, — его губы растянулись в кислой улыбке, едва он увидел, как две пары глаз напротив полезли на лоб от услышанного, — так что не отрицайте, что ему в голову могут прийти безрассудные затеи. Я хочу, чтобы вы дали клятву слизеринца, что немедленно оповестите меня, когда Поттер задумает сделать какую-нибудь глупость.
Северус видел в слизеринских глазах мальчика слишком много гриффиндорской храбрости (что можно считать за глупость), чтобы хоть на секунду поверить, что мальчик так просто позволит кому бы то ни было выкрасть камень у себя из-под носа.
— Вы обещаете?
— Да, сэр, — без промедления ответил Нотт, и Северус оставил его в покое.
А вот Булстроуд согласилась не сразу, и ему пришлось чуть ли не убеждать ее дать свое обещание.
— Замечательно. Теперь свободны.
Дети бросились прочь из его кабинета, а Северус принялся размышлять, как возобновить отношения с Гарри и не дать ему понять, что в этом замешаны его друзья. Непростая задача, мягко говоря, но Северус утешил себя тем, что учебный год подходил к концу. Через пару дней должны были начаться экзамены, поэтому Северус решил подождать и не пытаться пока поговорить с Гарри: он не хотел, чтобы мальчик нервничал на экзаменах еще сильнее.
*
Северус спускался по главной лестнице в последний день экзаменов и думал о Гарри Поттере. И кому еще было едва ли не врезаться в него, как именно этому мальчику?
— Добрый день, — невозмутимо сказал Северус.
Мальчик уставился на него так, словно увидел инфернала. Он стискивал руки и выглядел взволнованным.
— Почему вы в замке в такой погожий день? — спросил он и улыбнулся, чтобы добавить разговору непринужденности и дать мальчику расслабиться.
— Я… — начал Гарри и замолчал, явно не зная, что ответить.
Внезапно Северуса осенило. Гарри был слишком встревожен для того, кто сдал последний экзамен. Мальчик был на грани паники, она отражалась в его глазах, и Северус догадывался, в чем была причина. Он сам направлялся в учительскую, где должен был встретиться с Минервой по случаю внезапного отъезда Альбуса, и каким-то образом чувствовал, что Гарри тоже известно о том, что директор покинул школу.
— Вы должны быть осторожнее, — предупредил Северус. — Ходите с таким видом, что можно подумать, вы что-то замышляете.