— Синиц, а о чем вы там болтали? — спросил Макс, опередив меня и теперь топая лицом ко мне и при этом стараясь не упасть. — точнее смотрели с Кариной.
— Да так, ни о нем. Просто. Просто стояли и смотрели.
— Друг на друга? — усмехнулся он.
— Ага, в гляделки играли.
— В гляделки, говоришь…
— В гляделки, в гляделки. Чего пристал, как банный лист?!
Ничего не ответив, Макс лишь взял у меня одно из ведер, и мы уже вдвоем пошли к дому баб Ани. Надо признать так было намного легче, во всяком случае отваливалась у меня лишь одна рука, а не две сразу. Но несмотря на это мысленно легче мне не стало, мой мозг то и дело сравнивал Марину и Карину, сопоставлял их, и мне это не нравилось. Я точно знал, что обе они совершенно разные, но почему-то я также и видел их небольшую схожесть. Они почти одинаково улыбались, голоса у них похожи, только у Марины более нежный, а у Карины с легкой хрипотцой, и взгляды… взгляды этих голубых глаз способны убить и обезоружить любого.
Весь следующий день с самого утра шел дождь. И не просто шел, а лил как из ведра. Мы даже завтракали в кухне, чего давно не делали, ведь каждое утро мы встречали в саду баб Ани под яблонями. А тут было очень даже непривычно пить липовый чай с вареньем и блинчиками в помещении. Сразу чувствовалось, что что-то не так, будто сейчас вовсе не лето, а осень. Будто вчера не солнце светило ярко, а весь день также шел дождь, опадали листья и улетали птицы, было холодно и противно. Не люблю слякоть, она навивает мне грусть. Сразу же хочется спрятаться в своей комнате и никуда из нее не выходить, и проторчать там до весны, а в лучшем случае до лета. Даже Галчонок спряталась под стол на коврике и ни в какую не хотела вылезать, только ради блинчиков показывала свою черную мордочку.
Я слышал, что Марина приехала, но лично с ней не увиделся. По моим подсчетам дождь должен был стихнуть ближе к вечеру, так что именно тогда-то я и планировал пробежаться на эту улицу Прохора, встретиться с Мариной. Именно из-за этой встречи я был весь как на иголках, есть мне не хотелось, был я до жути дерганный и даже отказался от коронных тефтелек баб Ани, а я, между прочим, еще ни разу от них не отказывался. Макс сразу заметил то, каким странным я стал. Баб Аня кажись тоже что-то просекла, но виду не подавала. Она большую часть дня провела в своей комнате и вроде бы спала, так как никакого шума я не слышал. Даже легкого шарканья ее тапочек, ничего.
Ближе к семи, как я и предполагал, дождь закончился. Точнее он не закончился полностью, а просто капли падали намного реже и лишь немного моросило. Погода была все еще мерзкая, но уже терпимо. Накинув на футболку серую толстовку с капюшоном, я на всякий случай взял телефон и выскочил из дома. Сразу же пожалел о том, что не надел джинсов, так как тут было довольно прохладно. И сыро. Не самое лучшее сочетание. Кеды сразу же промокли, ногам было холодно и противно. Идти было довольно затруднительно, но я старался не бежать со всех ног, чтобы кости себе не переломать пока дойду.
По дороге молился всем богам, чтобы мимо проезжающая машина не наехала на меня, не въехала в яму и не облила меня. Такого позора я бы не пережил. Помнится в детстве, в лет десять, я попал в подобную ситуацию. Потом гулял по городу несколько часов, боялся идти домой, мамка же заругала бы. В итоге я подхватил ангину и мама все равно отругала. Только в два раза больше — и за испорченные вещи и за то, что заболел. За потоком детских воспоминаний, которые одолевали меня именно в Прохоровке, я и не заметил, как приблизился к нужному участку. В такую мрачную погоду дом выглядел намного величественнее, нежели днем. Казалось, что он стал больше и выше, объемнее и могущественнее. Эх хотел бы я оказаться внутри и хоть одним глазком взглянуть на то, как там все устроенно. Но я останавливал себя, мы хоть и встречались с Мариной, но наши отношения определенно были не на таком уровне.
Я вздрогнул и выругался, когда прям позади меня раздался оглушительно громкий сигнал автомобиля, обернувшись, увидел уже знакомую машину. Лисин. Да чтоб его! Почему именно сейчас и сегодня, именно в этот гребанный момент из всех людей в этой Прохоровке я встречаю его? Судьба? Нет, скорее насмешка!
— Ты так и будешь тут стоять и лицезреть? — приоткрыв дверцу автомобиля и высунув свою темную макушку, спросил он меня. Честно признать, я бы никогда не подумал, что этот парень сын какой-то шишки местной. Он хоть и с прибамбахом, но вел ведь себя нормально. Не козел какой-то и не мудак, так обычный парень. С приветом небольшим.
— Я… иди куда шел, Лисин, — отмахнулся я , понимая, что сейчас лучше идти домой и не маячить перед ним. Если этот фрукт на своей тайоте прикатил, значит Карина точно тут, а если дома она, то я точно не смогу здраво мыслить. Уж не знаю, что с ней было не так, но мой мозг определенно начинал вытеснять Марину из моей памяти ее сестрой.
— Да ладно тебе, Птичкин, открывай ворота и проходи. Там не кусаются, — улыбнулся он, а после, увидев мое недоуменное выражение лица продолжил. — там кнопочку нажми и скажи, что Матвей приехал. Ворота откроют и мы зайдет. Все элементарно, парень.
Сделав вид, что я попросту не заметил этого «Птичкин», я сделал так, как он велел и буквально через несколько секунд ворота действительно открылись. Лисин въехал на территорию дома, а я поплелся за ним как послушный барбос, только ошейника и цепка не хватало мне для полного счастья. Лисин взял в машине большой торт, попросил меня его поддержать, пока он сам доставал из машины еще один пакет. Что в нем я не спрашивал, а он и не собирался говорить. Да я и не настаивал, больно мне надо!
— Ты чего такой кислый? — усмехнулся он, хлопая дверцей машины и, осмотревшись, направился в сторону входной двери в дом. — меньше негатива, Птичкин. Больше позитива и улыбок!
— Синицын. Моя фамилия Синицин, — проворчал я, следуя рядом с ним и случайно бросая взгляды в пакет.
— Ага, я понял.
Я так и знал, что он ни черта не понял и уже вскоре снова будет называть меня как угодно, но не моей фамилией. Я ж не слепой, видел какое это ему доставляет удовольствие. Ну и пожалуйста, я птица не гордая, могу и потерпеть. Ага, щас! Бегу и спотыкаюсь! Не буду я терпеть ничего, если он так хочет, то будет Лисичкиным до скончания века. Я прошел следом за ним в дом, теплый воздух сразу же окутал меня, отчего я вздрогнул. Надо признать, пока я шел сюда, я изрядно промок. Хорошо, что хоть толстовку додумался надеть.
— Ну наконец-то, тебя хоть за смертью посы… а ты как тут оказался? — из другой комнаты вышла Карина и недоверчиво осмотрела меня, потом будто чему-то кивнула и внимательно осмотрела меня снизу до верху. — чай будете?
— Думаю, что этот наивкуснейший тортик не будет против, если мы его съедим сейчас, а не вечером, — протянул парень и двинулся уверенным шагом в сторону… кухни по всей видимости.
Я надеялся на то, что Карина уйдет, а после я сниму свои кеды. Мокрые и грязные ноги показывать я ей не хотел, она и так мнения обо мне так себе. Но она и не собиралась уходить. Стояла себе напротив меня, сложив руки на груди и смотрела. На секунду мне показалось, что мы снова с ней у бассейна, стоим и играем в гляделки, разговариваем без слов на языке, который известен лишь нам, но я так запутался, но не понимал ни слова.
— У нас в доме в обуви не ходят, — кивнув в сторону моих мокрых кед, произнесла она. — тем более в такой… ноги замерзли?
— Да так, есть немного, — решил не лгать я.
Все равно она не дурочка и все сама поймет. Если Марина не была дурочкой, то и ее сестра такой являться не могла.
— Тогда снимай обувь и пошли со мной, помоешь их в горячей воде, наденешь носки, а к тому времени Маринка порадует нас своим присутствием.
Мы так и сделали, я даже толком не успел осмотреться в их доме, как оказался за столом в шерстяных носках с оленями. Надо признать видок у меня был так себе, но хотя бы сейчас меня не трясло, как тогда в ванной, когда я мыл ноги или когда короткими перебежками пытался добраться до той комнаты. Сейчас мне было тепло и комфортно, я сидела за большим кухонным столом, передо мной стояла просто огромная кружка ароматного чая, на дне которой было несколько листиков. Два больших и один совсем малыш. Может снова семейка? Чайная какая-нибудь?