— Мы с ней не в самых хороших отношениях, Сереж. Не хотела тебя в это впутывать, — пробормотала она, слегка улыбнувшись и посмотрев на меня. — к тому же вы ведь все равно познакомились. Так что… теперь ты видишь, почему я не хотела делать этого раньше.
— Нет. Не вижу, — ответил я, не сводя с нее глаз.
Снизу до нас доносились приглушенные брынчания гитары, надо признать, что красивые. Смех Карины и голос Лисина, который, оказывается, и пел неплохо. Я говорил, что он идеальный? Он, черт его дери, слишком идеальный. Чтобы переплюнуть его нужно научиться танцевать балет, играть на ложках и забивать мяч в ворота противника одним ударом.
— На твоих обветренных губах лето, на моих вкус победы, — услышал я и кое-как сдерживал себя, чтобы не пропеть эти строки вместе с ним. «И наверняка это тебя злит. Ты ставишь точку, меня …»
— Ненавижу, — шепчет Марина, а после снова обращается ко мне. Поднимается и подходит ко мне, садится рядом, опускает голову на плечо и закрывает глаза. — давай не будем ссориться из-за моей сестры. Я просто боялась, что она скажет что-то не то, поэтому оттягивала ваше знакомство и вообще не хотела говорить о ней. Ты мне веришь?
— Верю, — кивнул я, приобнимая ее.
Я потерял счет времени. Не знал точно, как долго мы так сидели с ней. Очнулся лишь тогда, когда дверь приоткрылась, потом в нее постучали. От неожиданности я вздрогнул и заметил, как ломило все тело, руки и спина затекли от столь неудобного положения. И почему я не мог лечь?
— Я домой еду, тебя подвезти Синичкин? — услышал я из-за двери и мысленно выругался.
— Да, сейчас, — ответил я, радуясь тому, что этот полоумный додумался полностью дверь не открывать.
Он, можно сказать, избавил нас, точнее меня от неловких объяснений. Марина уснула, поэтому я ее аккуратно положил на кровать, поднялся сам и выключил свет. Ударился мизинцем о дверь и попытался сдержаться и не крикнуть на весь дом о безумной боли. Хотя в этих носках было не так уж и больно.
Попрощавшись с Кариной, которая осталась в гостиной на диване, я пошел к двери. Обулся и не сразу заметил, что я все еще в носках. Карина махнула рукой и сказала, что я могу оставить их себе и не волноваться. Улыбнувшись, вышел из дома, а следом за мной и Матвей. Он достал из кармана пачку сигарет, закурил одну, а остальные бросил обратно. Посмотрев на него, меня осенило! За все то время, что я его видел в компании Карины, он ни разу не курил. А тут… Ай-ай-ай!
— Она не любит, когда я курю, — будто прочитав мои мысли, пожал плечами Лисин. Он сел в машину, завел мотор и, открыв окно, спросил мой адрес, куда меня привезти.
— А зачем тогда куришь? — спросил я, решая не пристегиваться. Лисин с этим тоже не спешил. Конечно, будь у меня папаша таким крутым, я бы тоже ремни обходил стороной. — если она не любит, то бросил бы.
— А ты бы бросил? — спросил он, усмехнувшись. Он ехал быстро, даже стало не по себе от того, что я сам так не гоняю.
— Ну да. Когда любишь, то делай все, чтобы…
— А-нет, Синичкин… — Синицын.
— Плевать! Когда любишь, то уважаете желания друг друга, идете на компромиссы, чтобы не ругаться лишний раз. Я не курю в ее присутствии, а она… ее я просто люблю.
Усмехнувшись, я поправил челку, которая снова сползла на глаза. Надо срочно найти парикмахера, чтобы что-то сделать с волосами, иначе я сам себя в отражении не узнаю скоро. Я попрощался с Лисиным, поблагодарил за то, что подвез и пошел домой к баб Ане.
В доме свет был выключен, лишь Галчонок залаяла, но когда я заговорил с ней, замолкла. Пробравшись в комнату, я понял, что Макс спал, как и сама бабуля. На часах было уже за полночь. Не думал, что мы так засиделись. Сняв одежду, я лег в кровать прямо на одеяло и пялился в потолок.
Думал над словами Лисина и понимал, что в чем-то он точно прав. Хотя я бы отказался от курения напрочь, если бы курил и это не нравилось бы моей девушке. Но раз Карина его еще не бросила, значит она придерживалась его мнения или… мне было бы интересно узнать, что она думала о любви, а что думала Марина? Надо будет с ней как-то поговорить об этом, но не в ближайшее время. Я заметил, как она избегала серьезных разговоров, отводила их в сторону методом засыпания. До сих пор не понимаю, когда она уснула…
========== Глава 11. Сережа ==========
— И где ты был вчера, дитя тушканчика? — услышал я, когда кто-то дергал меня за руку и всячески пытался разбудить.
Но я так хотел спать, что первое время вовсе не реагировал ни на какие прикосновения к своему телу, даже ничего старался не слышать. И у меня все получалось ровно до тех пор, пока кое-кто не стянул меня с кровати, и я не шлепнулся на пол, прямо на грязные и влажные носки, которые не успел выбросить вчера. Упав, тихо выругался и открыл глаза. Прямо передо мной стоял довольный и злой Макс, сложив руки на груди. Носков я рядом с собой не обнаружил (конечно, они были подо мной), как и толстовки и шорт. Ну и куда пропали мои вещи?
— Я знаю, что ты вернулся поздно, так что говори где и с кем ты был, — не отставал от меня Макс, из-за чего начинал меня безумно бесить. Неужели так сложно отстать и дать человеку спокойно поспать? Хоть еще несколько минуточек.
— У Марины был…
— Поэтому тебя Лисин привез как барина в карете? — перебил меня Рудской. Я смотрел на него все также снизу вверх, подниматься на ноги мне не хотелось. После неудобной позы во сне все тело ломило и просило еще сна. За окном было слишком светло, жарко и душно, никакого намека на то, как вчера лил дождь. — баб Клава видела. Она у нас местная сплетница и почти не спит по ночам, чтобы все знать.
От его слов я еще раз выругался и все же поднялся на ноги, потянулся и накинул на себя чистую одежду и вышел из комнаты, оставляя обескураженного Макса позади. Что-то объяснять мне совершенно не хотелось. Скажу ему что-то, он перебьет меня, начнет что-то спрашивать и я потеряю ту мысль, которой хотел поделиться. Такое уже было и повторять это я не намерен.
Приведя себя в порядок, я пошел на кухню, по пути старался на оступиться и не влезть в грязь. Несмотря на жаркое солнце, везде еще была слякоть. Меня это раздражало, как и Галчонка. Она сидела на траве и брезгливо осматривалась, будто не разделяла всеобщего восторга уток, которые весело бегали по лужам во дворе. В ее взгляде я отчетливо видел непонимание и усталость. Но все изменилось, когда я прошел мимо нее, она оживилась, залаяла, но не подбежала ко мне. Нас разделяла небольшая лужа и перепрыгивать ее Галчонок точно не собиралась.
— Ой, Сереженька, выспался? — услышал я и улыбнулся баб Ане. Она заняла большую часть стола мукой и мисками, судя по всему готовила какие-то пирожки или что-то такое. Ну хорошо, что не пирожки с вишней или варенье какое-нибудь из нее, прости господи!
— Да, что-то нашло и я проспал, — кивнул я. Поставив чайник, сел за стол и смотрел на бабушку. На то, как она быстро резала тесто, раскатывала его, заполняла начинкой и лепила, складывала готовые пирожки на противень и что-то тихо, но весело напевала себе под нос.
— Слышала, ты подружился с Матвеем? Хороший мальчик, — начала бабушка, и я не стал ничего говорить ей, только кивнул. — как-то нужно было мне в соседнюю деревню съездить, автобуса все нет и нет, и тут Матвеюшка едет. «Баб Ань, куда путь держите?». Ну я ему и говорю, шо так мол и так, голубчик, отраву нужно мне купить. А то тля эта поганая, пропади она пропадом, достала, жизни нет, говорю. Ну он и говорит, шо садитесь, прокачу вас туда и обратно. Как оказалось ему тоже нужно было туда, по делам отца съездить. Хотя в этом я сомневаюсь, он не любит это все, удивляюсь как еще с Каринкой встречается, она ж у нас на юридическом учится, — на этих словам баб Аня посмотрела на меня и почему-то улыбнулась. Как-то загадочно. — но правильно ж говорят, что любовь зла, она закрывает нам глаза на многие вещи. Вот Ванька мой до чертиков любил квас домашний, каждый божий день готовила я ему его, а меня ж от одного лишь запаха воротило. Не пойми неправильно, Сереженька, но я до сих пор терпеть запах этот не могу. Тошнотворный такой. Так вот. Я ему делаю квас этот, а он мне то вишенку оборвет, то яблочки соберет. Знаю ж как он это все не любит, только есть варенья, да компоты пить зимой. Но нет, вставал и собирал. Вот это еще любовь. Когда на уступки идешь, делаешь то, что не любишь, но знаешь, что надо. Помочь надо, ведь если я соглашаюсь делать то, что не люблю, то и он должен. Компромисс.