Марина прошла в кабинет, подошла к нему вплотную и спросила о том, что происходит между ними. Они разговаривали долго, но не переходили на повышенные тона. Все закончилось тем, что она выбежала из кабинета вся в слезах, а Яровой, которому тогда эта девушка безумно нравилась, заметил. Он не расспрашивал ее, но запомнил это, в последующие дни решил лучше наблюдать за этими двумя. Сам же Евгений жуть как злился, когда замечал как его Марина (только его!) мило болтала с другими ребятами, своими одноклассниками. Ничего страшного в этом не было, но он едва держал себя в руках, чтобы не налететь на них, не забрать девушку себе и больше не отпускать. Он даже забывал о том, что она младше его, что его могут выгнать с работы и вообще он может получить срок. Все меркло, была лишь она.⠀
========== Глава 20. ==========
На осенние каникулы Карина планировала поехать на соревнования в составе городской молодежной команды. Она бегала по врачам и собирала документы, проходила комиссию с другими ребятами, которых наличие девушки в команде никак не расстраивало. Это добавляло им изюминку. Где еще они увидят команду, в которой девчонка бегает по полю и пинает мяч наравне с парнями? Команды для девушек в Прохоровке не было, да и желающих вступать в нее тоже. Таких как Карина было очень мало и они ее ценили и любили.
Пока одна готовилась провести лучшие каникулы в своей жизни на футбольном поле в другом городе, Марина заметила как стена между ней и ее Женечкой рухнула. Карина волновалась, заранее сдавала работы, чтобы не получить долгов по учебе, мало спала и все свободное время тратила на тренировки, она так погрузилась в свою мечту, что и подумать не могла о том, что она может разрушиться. Ведь на тех соревнованиях будут тренеры из города, они будут отбирать игроков не только в мужские команды, но и будет тот, кого Карина хотела увидеть больше всего — своего нынешнего тренера, тренировавшего единственную в городе женскую команду, все игры которой Карина засмотрела до дыр. Она до автоматизма отработала все передачи и подачи, получала одну ссадину за другой во время игр, но никогда не обижалась на ребят из-за этого.
— Это игра, а это жизнь, — говорила она, а они кивали и после все вместе расходились по домам. Уставшие, но счастливые.
В один из таких вечеров Карина все и увидела. Увидела мельком, но ей этого хватило. Она забирала в гардеробе свои вещи после тренировки, немного задержалась с Яровым, объясняя ему параллельно тему по физике, в которой и сама была не сильна, но график скорости и перемещение при прямолинейном равноускоренном движении поняла. Сама себе удивлялась.
Карина увидела их через дверной проем — Маринку, сидевшую на столе и обнимающую за плечи их учителя химии и самого учителя, который так по-хозяйски исследовал своими руками тело девушки. У Карины все внутри сжалось. А что, если это кто-то уже видел и донес отцу? Она до сих пор помнила, как он грозился в случае проступка наказать двух — а следовательно за свою ошибку поплатится не только Маринка, но и Карина. На кону была ее мечта вырваться в большой спорт и она не хотела прощаться с ней, даже была готова покрывать сестру и ее романчик с учителем.
Она продержалась несколько дней, а после вечером после тренировки зашла к сестре в комнату, закрыла за собой дверь и сказала, что ей все известно, что она знает о том, почему Марина задерживается в школе, что делает и чем занимается на дополнительных индивидуальных занятиях по химии. Марина едва не перестала дышать, она ведь знала, что они вдвоем потеряли голову и забыли о безопасности, но чтобы попасться родной сестре? Это унизительно и безумно даже для Марины.
— Ты никому ничего не расскажешь, поняла? — сразу перешла та в наступление. — я знаю, что ты собираешься уезжать на каникулы, так что болтать направо и налево о том, что видела, ты не станешь.
— Не поверишь, но из нас двоих болтать любишь ты, — сложив руки на груди, кивнула Карина. — да и проблем больше создаешь. Но я тебя прошу. Если ты так хочешь быть с этим… учителем, то, пожалуйста, ради всего святого, не попадись. Не сделай так, чтобы отец узнал, иначе получим мы оба и тогда, ты знаешь что будет.
Маринка закатила глаза и театрально фыркнула. Да, она знала, но ее всегда защищала мать и сейчас тоже быдла уверена в том, что та встанет на защиту дочери. Именно Марины.
— Мы ведь сестры, так будь добра не ломай мне жизнь, — тихо произнесла Карина, не сводя глаз с девушки напротив. Та вальяжно раскинулась в стуле, перекинув ногу на ногу.
— Не волнуйся, Каринка. Единственное, что сломало тебе жизнь, так это твое рождение.
Больше они не говорили, Карина лишь добавила то, что если она не попадает на те соревнования, то сестру она не простит никогда. По факту у нее больше не будет сестры, так она и сказала, а Марина не поверила. А зря.
Их заметили также в школе. Они снова не выдержали и после уроков начали целоваться, закрыв дверь на ключ. К тому моменту на Марине была расстегнута блузка, приподнята юбка, а между ее ног стоял ее любимый учитель и нагло целовал ее шею, опаливая ее своим жарким дыханием. Они ничего и никого не замечали, а в этот же момент один из старшеклассников, чье лицо было спрятано под капюшоном, сделал несколько фото. В кабинете был отключен свет, но вот свет от уличного фонаря, который стоял прям напротив, все освещал и в девушке без проблем можно было увидеть и узнать Марину Кравцову, а в мужчине Евгения Ерохина, молодого и подающего надежды учителя химии. Племянника нынешнего директора, сына некогда покойного, но уважаемого человека.
Каждый день встреч своей сестры и ее учителя, Карина нервничала. А вдруг попадутся? А вдруг … мысли путались в ее голове, нагоняя еще большего страха. В какой-то момент она так рассердилась на беззаботность сестры, что хотела пойти и признаться отцу, но не смогла. Язык не повернулся, тело не слушалось, она так и оставалась сидеть в своей комнате. На уроках она отвлекалась и думала о школе, время от времени видела взгляды Ярового, который, скорее всего, что-то да замечал между Маринкой и этим Евгением, но молчал. Карина даже поговорить с ним хотела, но как начать разговор тоже не знала и боялась, что что-то случайно скажет не то и парень будет лишь более уверенным в собственных догадках и предположениях.
В проклятый вечер, как называла его Карина, она была дома. Переписывалась с Дашкой, та заказала подруге покупку парфюмерной воды, которая продавалась в одном единственном магазине. Сама Даша еще не скоро могла попасть бы в город, да и при родителях столь дорогой парфюм себе купить не могла. Вся надежда была на Карину, ведь та совсем скоро едет в город, на соревнования.
Марина тоже была дома, точнее только вернулась. Она вся светилась от счастья, ее пиджак был застегнут на все пуговицы, ведь Евгений был так страстен, что случайно оторвал несколько пуговиц от блузки и теперь нужно было их пришить обратно. Но пришить так, чтобы мать не догадалась. Сама родительница сидела в гостиной и пила чай, ела фруктовое печенье и смотрела новый выпуск программы, в которой мужчина сомневался в том, это ли его ребенок и в конце должен был выйти дяденька и огласить результаты ДНК-теста. Маринка терпеть не могла такие программы, но краем глаза всегда посматривала.
Девушка даже переодеться не успела, как на пороге дома появился отец. Он был зол и взбешен, вены на шее вздулись, того и наровили взорваться. Виктория Дмитриевна сразу же подскочила, едва не пролила на себя чай, подбежала к мужу и начала интересоваться, что же произошло. Что стряслось и почему он такой… злой? Мужчина молчал, когда снимал пиджак, когда разувался и убирал свой портфель на тумбочку, даже когда закатывал рукава белоснежной рубашки он не проронил не слова. Марина ничего не брала на свой счет, мало ли, что могло произойти на работе.
— Виктория, зови Карину, — только и сказал он, а после, когда Марина решила подняться в свою комнату, попросил остаться тут и ее. Сердце девушки проронило несколько ударов и снова начало биться в прежнем темпе, все хорошо и спокойно. Не стоит паниковать.
Карина спустилась через несколько минут, она была измученна и было видно, что подготовка к контрольной по географии отнимала у нее все силы, но только не тренировки (на это она никогда не жаловалась. Даже не думала об этом!). Следом за ней спустилась и Василина Андреевна, их бабушка, а только затем вернулась Виктория Дмитриевна. Женщины сели на диван, Карина стояла позади него, опираясь руками о его спинку и не сводя глаз с отца. Она будто что-то заподозрила по тому взгляду, которым мужчина смотрел на ничего не понимающую Марину. Взглядом полным непонимания, злости, гнева, смешанным с предательством и негодованием.