— Сам зови, — бросаю я тихо.
Я даже голос потерял. Это нервное. Помню как-то, когда на права сдавал, так перенервничал, что даже не мог ничего сказать собственному инструктору. Стоял как в воды в рот набрал и просто смотрел на него. Забавное зрелище. И весь экзамен я молчал, коленки дрожали, а пальцами так вцепился в руль, что думал оторву его к чертям собачьим. Но все обошлось, права у меня в кармане, а руль спокойно остался в машине.
— Бабуль! Баб Ань! — крикнул Макс.
От его крика индюки еще больше взбудоражились и пошли в атаку. Не придумав ничего лучше, я поднял руки, схватился за ветку и запрыгнул на дерево, чем вызвал кучу возмущения от друга в духе «ты чего? Испугался? Маленький ты мой!»
— У меня варенье закипает, — ответила баб Аня, а через секунду быстрым шагом, вытирая руки о фартук, вышла из-за дома. — ах вы ж негодники эдактие, — как я понял, обращалась она уже не к нам. — откормила вас на свою голову седую, а вы давай громить все на своем пути и сбегать?! А ну марш в сарай, тройка святая, пока я вас в суп не отправила вперед лапами!
В таком настроении я даже сам бабулю стал бояться. Индюки долго не думали и быстро побежали в сторону одного из сараев, а баб Аня за ними, подгоняя их потертым полотенцем. Когда они полностью скрылись из моего вида, я спрыгнул с дерева, быстро сделал шаг в сторону, дабы Макс мне на голову на сиганул. А то он такой тип, что может.
— С каких пор ты птиц боишься, Синица? Вы ж это, родственники все между собой. Пернатый пернатого как говорится, видит…, — Макс не успел договорить, так как рванул с места, а я за ним. Даже Галчонок за нами увязалась, весело лая и виляя хвостом. Так мы и бегали по двору баб Ани — я за Максом, он отбивался от меня яблоками, а после водой, а Галчонок за нами. Все закончилось тем, что Макс подскользнулся на траве и разлегся в позе звезды морской, весело хохоча. Я упал рядом, а прям на меня Галчонок. Я чувствовал как ее шерсть противно липла к мокрым ногам, как хвост то и дело бил меня, но сейчас меня это все волновало меньше всего. Как несколько яблок впивались мне в спину, а ногой я придавил небольшой, но острый камешек. Это лето определенно перестало быть настолько ужасным, насколько я планировал изначально. Что-то изменилось то ли во мне, то ли в том, как здесь все происходило. Теперь уезжать не хотелось. Возможно дело все же в Марине…
========== Глава 5. Сережа ==========
В конце первой недели моего пребывания в Прохоровке, мы все же поехали на речку. Мы — то есть, я и Марина, которая взяла с собой Катю, а я любезно потащил Макса. Я категорически был против того, чтобы идти на своих двух в другой конец деревни, чтобы проторчать там до вечера. Хотя, пока мы дошли бы, вечер как раз и наступил бы. В итоге Марина взяла велосипед, но сразу сказала, что кататься на нем не умеет, Макс взял свой. Он получил от меня далеко недобрый взгляд в тот самый момент, когда выкатил из сарая почти новенький синий велосипед с корзинкой спереди.
Мы разделились по парам — Катя села на багажник велика Макса, в корзинку мы бросили бутылку воды и немного еды, свои вещи девчонки уместили в рюкзаке Кати. Марина села позади меня. И мне безумно льстило, что она доверилась мне. На великах я то со школы не катался. Когда мы рассекали по улице, то ей богу, я чувствовал себя эдаким супергероем, который везет свою девушку подальше от какого-нибудь злого монстра. Только плаща мне не хватало, маски и костюма в целом. Да и супергерой из меня был так себе. Эти индюки подпортили мне репутацию, Макс не уставал вспоминать то, как я выглядел тогда под яблоней.
Всю дорогу мне Марина рассказывала о реке. О том, где она берет свое начало, куда впадает и много других занятный фактов. Рассказала о том, что реку поделили между собой деревенские и дачники. Мы и ехали то на сторону деревенских, так как «там пляж симпатичнее и тенек есть» — встряла в Катька.
Речка оказалась чистой, не было бутылок и прочего мусора. Пляж хоть и небольшой, зато песочек теплый и даже два подобия скамеек есть. Я слышал смех и крики с противоположной стороны берега, приставив руку ко лбу и закрыв солнце, я смог разглядеть толпу подростков — дачники, судя по всему.
Пока я наслаждался видом и наблюдал за толпой ребят на противоположном берегу, Макс успел постелить одеяло на песок, а девчонки снять сарафаны и оказаться в купальниках. И, надо признать, к такому я не был готов. Я знал, что мы будет плавать, но не думал, что все так сразу. А как же «мальчики, не могли бы вы отвернуться?!» или «отвернитесь, пожалуйста, я стесняюсь». Хотя они могли и не спрашивать ничего подобного, учитывая, что мы с Максом на них вообще не обращали внимания последние несколько минут.
— Поплаваем? — спросила Марина, собирая волосы в хвост и смотря на меня. — вода прекрасная.
— Конечно. Сняв футболку и шорты, я прыгнул в воду с разбега. Вода, как и говорила Марина, очень теплая.
Вынырнув, я увидел перед собой девушку, которая оставила на берегу свою рыжеволосую подругу и Макса. Те двое о чем-то болтали и все было похоже на мелкую ругань, но сейчас меня это мало волновало. Сейчас я был здесь в воде рядом с самой красивой девушкой в этой Прохоровке, если не во всем мире. Я уже узнал у Марины, где она училась и жила в городе, так что моему подсознанию ничего не мешало строить планы наши дальнейшие отношения. Думаю, что я уже был готов к ним. Был готов к тому, что рядом со мной будет одна девушка, которая будет получать от меня все внимание и заботу, на которую я лишь способен. Кто ж знал, что я влюблюсь в Прохоровке?! Может судьба специально распорядилась так, чтобы я поцарапал машину Макса и поехал сюда вместе с ним, так как в городе с Мариной мы бы вряд ли встретились? Все возможно. Особенно после того, как я уже провел здесь так много времени я ничему не удивлюсь.
Я смотрел на нее в этом раздельном малиновом купальнике без каких-то лишних страз или чего-то вроде того. Он выглядел просто, но чертовски ей шел. Будто сшили его специально для нее. И я понял, что малиновый цвет ей подходит слишком хорошо. Да и она сама его любила — платья, сарафаны, топы и майки, даже купальник — все было преимущественно малиновым в разных его вариациях.
— Когда я была маленькой на том берегу была построена беседка, — проводя пальцами по своим волосам, произнесла Марина. Она слегка улыбалась и смотрела на противоположный берег, где все еще веселилась толпа подростков. — там загорала девушка. В нежно-розовом купальнике и огромной белой шляпе с розовой лилией. Я помню, как она улыбнулась мне и сказала, что, когда я вырасту, буду еще красивее ее.
— Она не солгала, — я не сводил с Марины взгляда. Даже боялся дышать, чтобы не спугнуть ее.
— Я знаю, — улыбнулась девушка, поворачиваясь ко мне.
В ее голубых глазах отражалось солнце, его лучи играли на ее волосах, которые были собраны в высокий хвост. Я слышал как на берегу продолжали ругаться Макс и Катя, но не мог понять почему. Эти двое ясное дело что-то не поделили, но в подробности я вдаваться не хотел. Сейчас я хотел обнять Марину, крепко-крепко. Поцеловать ее и никуда больше не отпускать. Если это не любовь, то я определенно не понимаю, что происходит. Мне ее слишком мало, несмотря на то, что почти каждый день мы проводим вместе. Я так много знаю о ней, что уже боюсь, что так мало рассказал о себе. Она идеальная, хотя думаю, что она и сама знает это. Она уверена в себе, знает себе цену и может этим прекрасно пользоваться.
— Да ё моё! — услышал я нытье Макса, когда снова поцеловал Марину. — Вы можете избавить меня от этого зрелища? Невозможно!
Не прекращая поцелуй и наслаждаясь им, одной рукой я обнял девушку, а второй показал Максу средний палец. Со стороны это все должно было выглядеть как неплохой кадр из фильма. Миленько.
Мы начали собираться домой ближе к вечеру. Вода все еще была теплая, комаров, к моему удивлению, не было, но мы так загорели, что горело все тело. С девчонками было попроще, они загорали явно не первый раз под таким палящим солнцем, Макс практически не плавал, лежал в тени, как улитка под лопухом и читал что-то в телефоне, время от времени перебрасываясь колкими фразами с Катей. Я же был похож на сваренного рака, которого вот-вот сожрут со всеми потрохами. Это ж надо было так?! Угораздило же?! Я не стал надевать футболку, остался лишь в шортах. Тело ныло и требовало чего-то холодного, от этой мысли я вздрагивал и покрывался мурашками.