— А тело Майкла? — спросила она. — Где оно?
— Думаю, там, где обычно. Если от него еще что-то осталось.
Плечи женщины немного обмякли. Она опустила пистолет. Беглец снова свернулся калачиком. Рука его потянулась к лодыжке. Медленно и незаметно. Он вынул что-то из-за голенища сапога. Перевернулся на живот. И буквально через секунду уже стоял на ногах. А в правой руке у него что-то сверкнуло, отражая солнечный луч. Лезвие. Короткое и широкое. Он бросился вперед. С поднятой вверх рукой. Раскачиваясь вправо и влево, по горизонтали. Попытался резануть лезвием женщине по лбу. Видно, хотел, чтобы кровь залила ей глаза. Чтобы ничего не видела. И не смогла точно прицелиться. Она откинулась назад, резко согнувшись в талии. У нее получилось. Он промахнулся. И перехватил нож в другую руку. Приготовился снова попытать счастья.
На этот раз она уже не колебалась. Просто нажала на спусковой крючок. Нападающего отбросило назад. Он выронил нож, пронзительно вскрикнул и обеими руками схватился за живот. На футболке в этом месте проступило темное пятно. Она попала ему прямо в живот. Именно туда, куда угрожал ей выстрелить он. Она шагнула к нему ближе. Стояла и смотрела на него сверху вниз. Прошло секунд тридцать. Наверняка самые долгие полминуты в жизни этого человека. Он извивался и стонал, обеими ладонями пытаясь остановить пробивающийся сквозь пальцы поток крови. Она сделала шаг назад. Потом подняла пистолет. Прицелилась ему в голову. И нажала на спусковой крючок. Еще раз.
Худо-бедно, а на некоторые свои вопросы ответы я получил. Но сейчас в голове возник еще один. Гораздо более насущный. Эта женщина убила двоих. Я видел это собственными глазами. И был единственный тому свидетель. И мне хотелось знать, что она собирается со всем этим делать. Ее действия можно классифицировать как самооборону, в этом я не сомневался. У нее есть что сказать в свое оправдание. И я бы не стал с этим спорить. Но она-то этого ни в коем разе не знала. А полагаться на поддержку какого-то незнакомца — предприятие рискованное. Да и любой суд обладает своими рисками и подводными камнями. Ловкость адвокатов, например. Настроение присяжных. Еще до того, как оказаться в зале судебного заседания, она провела бы в тюрьме не один месяц, это как пить дать. Перспектива сама по себе малоприятная. И таит много опасностей. Тюрьма не всегда увеличивает продолжительность жизни того, кто туда попадает.
Я шагнул вперед. Просто возвращаться назад не было смысла. Пара-другая дополнительных ярдов между нами вряд ли что-то изменит. В ее руке был пистолет «Глок-17». Один из самых надежных в мире. Показатель осечки — примерно одна на десять тысяч выстрелов. Прекрасные шансы с ее стороны ствола. А вот с моей стороны не очень. В магазине семнадцать патронов. Она сделала пять выстрелов, насколько я помню. Нет никакого повода думать, что магазин у нее был неполный. Значит, у нее осталось двенадцать патронов. И если что, вряд ли ей понадобится больше чем четверть этого боезапаса. Стрелок она превосходный. Я убедился в этом лично, видел собственными глазами. И если дело дойдет до крайних мер, за ней не заржавеет. Те двое, которые сейчас лежат на земле, убедились в этом на своем горьком опыте.
Я сделал еще один шаг. И тут же получил ответ на свой новый вопрос. Довольно неожиданный. Кивком головы женщина подозвала меня, повернулась и направилась к джипу. Подошла к нему сзади, прислонилась спиной. Пожала плечами. Вздохнула. Подняла пистолет. И прижала ствол к виску.
— Стой! — крикнул я и поспешил к ней. — Не надо!
— Ну уж нет, надо, — отозвалась она, глядя на меня большими чистыми глазами.
— Да нет же, ведь ты…
— Не подходи близко, — сказала она, выставив вперед ладонь свободной руки. — А то тебя с головы до ног забрызгает мозгами и кровью. Даю тебе три секунды. А потом спущу курок.
И я ей поверил. Я не знал, как ее можно было остановить.
— Но зачем? — Ничего умнее спросить мне в голову не пришло.
Она посмотрела на меня так, будто ответ столь очевиден, что вряд ли стоило тратить на него силы.
— Затем, — сказала она, — что я потеряла работу. Затем, что я опозорена. Что подставила под удар невинных людей. Что из-за меня убили моего брата. У меня ничего не осталось, ради чего можно жить. Лучше быть мертвой.
Глава 5
Потерять работу — не шутки. Уж я это знаю. Пережил на собственном опыте. Но по сравнению с потерей брата это ничто. Даже меньше, чем просто ничто. Я это тоже знаю. У меня в жизни такое было. А уж если считаешь, что виноват в смерти брата, груз на сердце еще тяжелее. Может, даже совсем неподъемный. И назад дороги для тебя больше нет, так тоже бывает. Но в этом я не был уверен. И надеялся, что выход есть и можно будет жить дальше. По крайней мере, в данном случае. Я надеялся, что этой женщине можно помочь, правда пока не знал, как именно. Мне понравилось в ней умение постоять за себя. И мне не хотелось, чтобы на этом для нее все закончилось, не хотелось, чтобы она валялась на обочине пустой дороги с собственной пулей в голове.