Поэтому я не стал отходить и посчитал в уме до трех. Медленно. На спусковой крючок она так и не нажала. И я не покрылся с головы до ног ее кровью и мозгами. И мне показалось, что это добрый знак.
— Я слышал, что говорил этот тип, — начал я и выждал еще две секунды, не отводя глаз от ее пальца на спусковом крючке. — Кто такой Майкл, твой брат?
— Был моим братом. — Она продолжала прижимать ствол к виску.
— И ты его искала?
— За это его и убили.
— Я имел в виду, искала ли ты его сама. Не обращаясь в полицию.
— То есть был ли он не в ладах с законом? Был ли преступником? Ты это хотел спросить? И я отвечу тебе: да, был. — Она опустила пистолет. — А ты молодец, догадливый.
— А ты сама как?
— Нет. Впрочем, да. С юридической точки зрения. Как соучастница. Но только потому, что внедрилась в группу Майкла. Пыталась вытащить его оттуда. Он и сам хотел от них уйти. Завязать с этим делом. Он прислал мне сообщение. Жаль, что ты его не знал. Хороший был человек. В душе. Во время последней военной экспедиции он сильно изменился. Считал, что военное руководство делает что-то не то. И это его сорвало с катушек. Он стал слишком чувствительным. А кое-кто этим воспользовался. И соблазнил его. Он принял несколько неверных решений. Это понятно. Но это на его совести. Я не собираюсь его оправдывать. Время было такое. Но это все не столь важно. В душе Майкл все равно оставался хорошим человеком. Я это знаю. Если бы я тогда связалась с ним вовремя…
— Я никого не осуждаю. И прекрасно понимаю, почему ты сразу не пошла в полицию. Но сейчас ситуация изменилась.
Женщина молчала.
— Тот, кто убил Майкла… — продолжил я. — Его ведь надо арестовать. Устроить судебное разбирательство. Заставить дать показания. И упрятать его за решетку на всю оставшуюся жизнь.
— Ничего не получится, — покачала она головой. — Тот, кто убил Майкла, очень осторожен. Он не оставил никаких улик. Даже если бы мне поверили, полиция искала бы месяц за месяцем и ничего бы на него не нашла.
— А если полиции и не нужно ничего искать? Мы сами можем навестить этого типа. Я слышал, как его зовут. Дендонкер?
— Ну да, эта сволочь.
— Мы могли бы с ним просто поговорить. И я уверен в том, что очень скоро он сам почувствовал бы острое желание во всем признаться. Главное — правильно его простимулировать.
На лице женщины появилась робкая, печальная улыбка.
— Я бы очень хотела нанести Дендонкеру визит. Поверь мне. Была бы возможность, я бы сию секунду это сделала. Но это невозможно.
— Нет ничего невозможного. Главное — как следует подготовиться.
— Но только не в данном случае. Добраться до Дендонкера еще никому не удавалось.
— Откуда ты знаешь?
— Сама пробовала.
— И что же тебе помешало?
— Прежде всего, никто никогда не знает, где он находится.
— Тогда сделай так, чтобы он сам к тебе пришел.
— Исключено. Он может появиться перед тобой только в одном конкретном случае.
— Тогда устрой для него этот конкретный случай.
— Очень хочу. Но боюсь, это все равно не поможет.
— Не понимаю.
— Он выходит из своего логова, только когда опасный для него человек мертв. Даже если он просто считает его опасным. Даже если ему всего лишь показалось или приснилось. И тогда он его убивает. А потом должен своими глазами увидеть его мертвое тело. У него будто параноидальная мания к этому. Он никому не верит на слово. Не доверяет фотографиям или видеозаписи, официальным свидетельствам о смерти или отчетам судебного следователя. Верит только собственным глазам.
Я помолчал, пытаясь осмыслить услышанное, потом сказал:
— Выходит, нужны два человека.
— Что?
— Если таков стиль его поведения, то, чтобы застукать его, понадобятся два человека. Нас с тобой будет достаточно. Если станем работать вместе.
— Чушь собачья! Ты сам не знаешь, о чем толкуешь.
— Как ни странно, знаю. Я тринадцать лет ловил людей, которые очень не хотели, чтобы их взяли. И у меня неплохо получалось.
— Ты это серьезно?
— Абсолютно серьезно.
— Ты что, был охотником за головами?[8]
— Не угадала.
— Полицейским, что ли?
8