Тогда я совершил роковую ошибку и признался, что являюсь фанатом Chicago Bears.
Могу поклясться, что даже слышал какое–то шипение.
Я думал, что они дразнят меня, как обычно делают другие ребята. Это было не то, на что я рассчитывал. Потому что, если ребята дразнили тебя, ты был своего рода изгоем.
Но после того как я взял свой обед, ни один человек не смотрел на меня, когда я ушел, чтобы сесть за стол. Они были слишком заняты друг другом, чтобы заметить нового парня, стоящего в одиночестве. Вместо того, чтобы этого человека все хотели бы узнать больше, все относились ко мне так, будто у меня была проказа[1] или что–то вроде того. Я продолжал говорить, что все в Висконсине было очень хорошо, но это явно было то, чего я не ощущал на самом деле. Было больше похоже на то, что я был злоумышленником на их территории. Прошла только половина моего первого дня тут, а я уже был несчастен.
Тогда Макеллан подошла ко мне.
Она полностью спасла меня от публичного унижения и обеда в одиночестве. Тогда я сел с ней и ее друзьями.
Сначала я даже не знал, что мы будем с ней делать, когда она будет приходить к нам по средам после школы. Но когда мы пришли ко мне домой, она открыла все домашние задания и стала их выполнять до тех пор, пока ее отец не приехал и не забрал ее домой. Она светилась от счастья, только тогда, когда я включал «Багги и Флойда». Через несколько недель мы стали время от времени разговаривать.
Она была довольно холодна со мной.
В одну из сред она должна была остаться чуть дольше, чем обычно. Мама вернулась из магазина, и сказала:
– Макеллан, милая, твой отец только что позвонил мне. Он опаздывает, так что ты остаешься с нами на ужин. Надеюсь, тебе понравится жаркое.
Макеллан изучала обеденный стол, когда мама зашла на кухню и начала распаковывать продукты. Я пытался не смеяться над напряженным в этот момент лицом Макеллан. Она всегда делала так, когда училась, будь то математика или моя мама. Это было довольно очаровательно.
– Эй, – попытался я привлечь внимание Макеллан. – Хочешь поиграть в видеоигру или еще что–нибудь?
– Я хочу закончить контур для моей газеты по английскому, – Она начала строчить в своей записной книжке.
Я взял потрепанную книгу, которую она читала.
– Мисс Лулу Бетт?
Я засмеялся.
– Ты пишешь свой доклада об авторе, который написал книгу, которая называется «Мисс Лулу Бетт»?
Макеллан потянулась к своей книге и раздраженно сказала:
– Поаккуратнее с ней? Это библиотечная книга. И она редкая
Я отдал ей книгу, держа ее двумя руками и слегка кланяясь.
– И к сведению, автор, Зона Гейл, родилась в Висконсине и была первой женщиной, когда–либо удостоенной Пулитцеровской премии за драму. Если ты узнаешь немного истории о месте, где живешь, ничего страшного не случиться.
– Угу, – было моим ответом всякий раз, когда Макеллан пыталась поучать меня.
Я хорошо учился, получал вполне хорошие оценки, но я не был таким учеником, каким была она. Она не отрывалась от своего ноутбука
– О ком ты собираешься написать свой доклад? Доктор Сьюз?
– Мне нравятся зеленые яйца и ветчина.
Она поморщилась.
– Не знаю почему, но иногда я очень обеспокоена.
Она сделала вид, что вернулась к работе, но я видел, как уголки ее рта начали приподниматься.
Я осторожно взял книгу еще раз.
– Может, мне стоит прочитать это. Должно быть интересно.
Макеллан застонала.
– Миссис Роджерс, вам нужна помощь с ужином?
Мама высунула голову из дверного проема.
– Все в порядке.
Но Макеллан встала и пошла на кухню.
– Вы уверены?
– Ну, если ты хочешь, можешь помочь мне нарезать овощи, – улыбнулась мама ей.
Отлично, значит ли это, что я тоже должен помочь? Я подумал. Я не хотел оставлять ее с Макеллан, потому что так я буду выглядеть еще больше похожим на бездельника.
Мама вытащила несколько зеленых и красных перцев, кабачки, грибы из пакета и протянула их Макеллан вместе с разделочной доской и ножом. Макеллан посмотрела сначала на нож, а потом на овощи так, будто пыталась решить трудное уравнение. Она приложила нож к перцу и принялась резать его сначала в одну сторону, потом в другую.
В какой–то момент она посмотрела на меня, вероятно, в надежде на помощь. А у меня никакого понятия о кулинарии. Я почти сжег наш дом, когда делал поп–корн в микроволновке в прошлом году. Горелым попкорном тогда пахло целую неделю.
– Как именно вы хотите, чтобы я их порезала?
Мама открыла рот, а затем подошла к Макеллан и показала ей различные способы резки. Зеленые глаза Макеллан внимательно за всем наблюдали.
– Спасибо, – сказала она тихо. – Дома мы не используем столько способов нарезки..
Именно тогда я понял, почему Макеллан была очарована моей мамой.
Эмили рассказала мне об автомобильной аварии. Мне Мекеллан совсем ничего не говорила о своей маме. И я понятия не имел, должен ли был я сам сказать ей что–то. Или спросить. Мол, что теперь будешь делать?
Вот это да, если бы я только знал.
Хотя я быстро подружился с друзьями Макеллан, я все еще чувствовал, что мне не хватает мужского общения.
– В чем дело, Калифорния? – Кит подошел ко мне после занятий в начале ноября.
Я знал, что он издевается. Но неужели он никогда не слышал, как разговаривает?
У всех здесь был акцент, при котором выражались все гласные. Я сразу же нашел это веселым.
– Видел, как ты бегал в тренажерном зале. Ты очень быстрый.
– Спасибо, парень.
Часть меня уже списала все Киту и его парням...ну, почти что.
Я был немного взволнован, пока говорил Кит.
– Возможно, ты мог бы присоединиться к нашей игре когда–нибудь. Ты же играл в футбол в своем Ла–Ла–Ленде? – засмеялся он.
Я был слегка ржавым парнем. Калифорния была в прошлом, друзья, которые могли часами шуточно колотить друг друга; наши семьи; девушки, нравившиеся нам. Чем больше смеешься, тем дольше живешь. Это была наша собственная форма искусства.
– Хорошо, Калифорния, – кивнул Кит.– Думаю, я увижу тебя на игре. Не допусти, чтобы эти птички стали плести тебе косы и красить ногти. Настоящие парни играют в футбол.
– Точно, – мы неуклюже пожали друг другу руки, что заставило меня чувствовать себя еще большим идиотом. Но, по крайней мере, он говорил со мной. И это было только начало.
***
Я мог бы сказать, что Макеллан была в плохом настроении после школы. У мамы была встреча, и она не могла забрать нас, так что мы должны были на двадцать минут пойти ко мне. Она почти не разговаривала со мной во время прогулки и даже не захотела остановиться в Риверсайд парке. Мы всегда останавливались в этом парке и бездельничали, пока шли ко мне. Даже, если было холодно. Но, видимо, не сегодня.
– Ты в порядке? – наконец спросил я ее, в основном, потому что молчание было очень неловким.
– Да, просто чувствую себя нехорошо.
Она схватилась за живот, а я просто надеялся, что ее не стошнит прямо передо мной.
После того, как мы вернулись домой, она села на диван. Она сказала, что не хочет смотреть телевизор, не хочет есть. Она даже не открыла книгу. Вот тогда я понял, что все серьезно.
Я начал играть в видеоигры – она молча смотрела с дивана. Я посмотрел на нее и увидел, что она не выглядела очень уж хорошо. Я полагал, что была только одна вещь, которая может вызвать у нее улыбку.
– Ой! – я изобразил свой лучший акцент. – Ты будешь просто сидеть там или же собираешься помочь мне отнести… ребенка?
И я сделал вид, что падаю обморок. Это было классическим Багги.
Она вдруг встала и пошла в ванную.
Это была одна из проблем в дружбе с девушками. Они могут быть такими сложными. Мол, я должен был догадаться, что случилось? Она не могла дать мне подсказку?