— Мне все равно, — говорю я.
Я не планирую проводить дома много времени.
— Дерек, может вы с папой занесете наши вещи в дом, пока я укладываю Джулиана спать? — спрашивает Брэнди. — Я устала от поездки и тоже хочу отдохнуть.
Отмечу, что она не проболталась своему отцу о беременности, но это не то, что можно долго сохранять в секрете.
Прежде чем я успеваю ответить, она проскальзывает через переднюю дверь с Джулианом, оставив меня наедине с ее ворчливым стариком.
Ее отец осматривает меня с головы до ног. Он не впечатлен.
— Сколько тебе лет?
Его скрипучий голос доходит вниз по ступенькам и через двор, туда, где стою я, около упакованного внедорожника моего папы.
— Семнадцать.
— Я не жду, что ты будешь звать меня дедушкой.
— Я и не планировал.
— Хорошо. Полагаю, ты можешь звать меня Гас, — в расстройстве вздыхает он.
Он взволнован, представляя, что я буду жить здесь, так же, как и я от того, что я нахожусь здесь.
— Ты будешь входить, или собираешься стоять там весь день и ждать приглашения?
Он заходит внутрь. Я чувствую искушение не идти за ним, но у меня нет выбора. Дом старый, с полами из темного дерева и обставленный мебелью. Когда я иду, под ногами скрипят половицы, напоминая мне о домах с привидениями.
Он ведет меня по коридору к задней комнате и распахивает дверь.
— Это будет твоя комната. Надеюсь, ты будешь содержать ее в чистоте, сам будешь стирать свое белье и будешь полезным.
— Буду ли я получать вознаграждение? — шучу я.
Мужчина смотрит на меня с каменным выражением лица.
— А ты настоящий комик, да?
— Да, для людей с чувством юмора.
Он фыркает в ответ.
Я снова иду за ним, когда он поворачивается кругом и отправляется обратно к машине. Я не ожидал, что он поможет выгрузить остальные коробки, но он делает это.
Перетаскивание всех вещей в дом не занимает у нас много времени. Мы относим вещи Брэнди и Джулиана в ее комнату наверху, а мои — в кабинет. При этом мы не разговариваем. Это в любом случае приведет к интересной жизненной ситуации, не в самом хорошем смысле.
Я передвигаю коробки в угол комнаты, чтобы расчистить место, когда Гас появляется вновь. Не говоря ни слова, он вручает мне надувной матрац и уходит, оставляя самостоятельно разбираться с тем, как его надуть. Я понятия не имею, почему Брэнди захотела вернуться сюда и жить с отцом, который явно в ней не нуждается.
Мой папа — противоположность отца Брэнди. Когда я был маленьким, он приезжал домой в отпуск и расплывался в улыбке, едва увидев нас. Он обнимал меня и маму так крепко, что мы делали вид, будто бы он душит нас.
Отец Брэнди даже не обнял ее, хотя я знаю, что они не виделись несколько лет. Черт, они даже не соизволили пожать друг другу руки или похлопать по спине. И он с трудом признал своего собственного внука.
Я убираю чемодан за дверь и осматриваю комнату.
Выцветшие деревянные панели на стенах. Повсюду разбросаны коробки.
В углу находится старый камин, который выглядит так, словно им не пользовались со времен Гражданской войны. Тут хотя бы есть два окна, освещающих пространство. Здесь я не чувствую себя, как дома, отнюдь нет, и оно не напоминает мне Реджентс, оба места, где я был окружен друзьями. Напоминаю себе, я здесь, потому что вынужден.
Внезапно я чувствую, что этот дом начинает душить меня. Я направляюсь на задний двор. Жарко, и светит солнце, поэтому я снимаю рубашку и засовываю ее за пояс джинсов. Трава такая высокая, интересно, косили ли ее когда-нибудь. Я иду через небольшой сад из сорняков к большому деревянному сараю. Краска облупилась, очевидно, ее не обновляли годами. Старый навесной замок открыт, так что я толкаю дверь. На крючках на стене висит ржавый садовый инвентарь, банки аэрозольной краски и мешки с гербицидами разбросаны на верстаке, а на полу куча небольших металлических ведер. Я пинаю ведро в сторону, затем беру второе, думая обо всем, что изменилось за последние два года.
Я матерюсь себе под нос и пинаю ведро через весь сарай, звук метала, ударяющегося об стену, повторяется эхом в небольшом помещении.
— Прекрати или я звоню в полицию! — требует женский голос из-за моей спины.
Я поворачиваюсь и обнаруживаю горячую цыпочку моего возраста с белокурыми волосами, заплетенными в длинную косу, изгибающуюся на ее груди. Она стоит в дверном проеме, держа в руках ржавые вилы. И выглядит так, будто готова заколоть меня насмерть, что преуменьшает ее привлекательность, но не намного.
— Ты кто? — спрашиваю я, рассматривая ее черную футболку и такого же цвета толстовку.