— Хорошо, это было... мягко выражаясь, интересно, — говорит она.
— Я извиняюсь за то, что побеспокоила вас, — чувствуя себя так, словно потеряла проблеск света в моей безнадежной жизни, я достаю телефон. — Я вызову такси и уеду...
Его бабушка забирает телефон из моей руки и выключает его.
— Ты должна остаться.
— В смысле?
Она протягивает телефон обратно мне.
— Я решила, что ты должна остаться у нас на ночь и посетить вечеринку.
— Я не совсем одета для вечеринки, и это очевидно, что я достаточно уже вас побеспокоила.
— Это позорище не подойдет для вечеринки в костюмах, — она берет мой испачканный травой свитер за подол, зажимая между большим и указательным пальцами. — Твоя мать не научила тебя смотреть в зеркало перед выходом из дома?
— Моя мама уехала, когда мне было десять. Она не научила меня многому.
— А твой отец?
Я пожимаю плечами.
— Ему не до меня.
— Я вижу. Хорошо, ты можешь принять как факт, что не вернешься в тот футбольный лагерь сегодня вечером. Завтра утром Гарольд первым делом отвезет тебя назад, — она подходит к двери и говорит: — Прими душ и приведи себя в порядок. У моей соседки есть в городе магазин. Она принесет тебе что-нибудь подходящее, чтобы ты одела.
Бабушка Дерека отводит меня наверх, в спальню с ванной комнатой. Она велит мне поспешить и поскорее привести себя в порядок. Мне приходит в голову, что лучше бы ей не подчиняться. Я не хочу идти на вечеринку, но она кажется заинтересованной в моем мнении. Я хочу только уговорить Дерека сыграть за Фримонт, но не похоже, что это все-таки случится.
После быстрого душа я звоню тренеру Беннету и предупреждаю, что вернусь назад к утренней тренировке. После разговора я замечаю короткое белое коктейльное платье без бретелек, аккуратно разложенное на кровати. Как бабушка Дерека смогла достать его так быстро? На полу пара красных туфлей на шпильках. Весь наряд выглядит дорогим и изящным. Я подхожу ближе и замечаю, что на платье все еще есть бирки.
Дотянувшись, я переворачиваю ценник. Платье стоит семьсот долларов. Весь мой гардероб не дотягивает до отметки в семь сотен долларов, и у меня даже нет туфлей на шпильках. У меня не было возможности носить столь дорогое платье и туфли на таких высоких каблуках.
Я прикасаюсь к шелковой ткани платья. Я ни разу в жизни не чувствовала ничего столь же мягкого, и поэтому я задаюсь вопросом, как оно будет ощущаться на моей коже. Мое полотенце падает, я прижимаю платье к телу и смотрюсь в зеркало. Воодушевленная тем, что никто не видит, я расстегиваю молнию и одеваю его. Я воображаю себя принцессой и как будто это платье одно из многих в моем гардеробе дизайнерской одежды.
Я смотрю в зеркало и не узнаю себя. Платье очерчивает мои изгибы и грудь, обхватывая материалом так, что они приподнимаются, образуя большую ложбинку, чем я привыкла. Это делает меня сексуальной и даже, смею думать, впечатляющей.
Дерек обвинил мне я в том, что я здесь, потому что мне не хватало его. Это правда, я много о нем думала. Мысли о нем вторгались в мой разум. Я хотела, чтобы они исчезли. Каждый раз, когда я нуждалась в поддержке, я думала о его словах. Каждый раз, когда я чувствовала себя одинокой, я думала о том, как мы целовались, и как он улыбался мне.
Одаренный квотербек.
Дерек может спасти нашу команду. Он сказал, что больше не играет. Неужели он даже не размышляет о том, чтобы снова принимать мяч? Если бы я смогла бы влюбить его в себя, он мог бы изменить свое мнение и присоединиться к команде Фримонта? Я смотрю на себя в зеркало, а затем на туфли.
Есть только один способ это выяснить.
Глава 45
Дерек
Бабушка, мелькавшая вокруг словно бабочка, игнорирует меня. Я уже три раза пытался привлечь ее внимание с тех пор, как оставил ее в библиотеке вместе с Эштин. Я знаю, что Эштин не ушла, потому что все время не свожу глаз с входной двери.
В конце концов, я нагоняю бабушку, когда она огибает угол на пути в столовую.
— Где она? — спрашиваю я.
Бабушка кладет свою руку мне на грудь.
— Ты напугал меня. Не стоит так подкрадываться к пожилым леди. Ты мог стать причиной сердечного приступа.
— У тебя отличное сердце. Где Эштин?
— Ты имеешь в виду ту несчастную девушку, которая одета как мальчишка?
Я киваю.
— Угу.
— Ту, которую ты называл Лапулей?
— Лапочкой.
— Ох, ведь правда, — она смахивает воображаемую пушинку с моего пиджака и вновь застегивает все пуговицы на рубашке. — Ты... Дерек. Прямо как твоя мама в этом возрасте.