— Пойдем, — говорит он, утаскивая меня за собой через толпу, в то время как я пытаюсь сдержаться и не чесать бешено зудящую шею.
Я снова спотыкаюсь.
— Дерек, подожди. Я не могу так быстро передвигаться на этих каблуках.
Я слегка взвизгиваю от удивления, когда он, придерживая одной рукой спину, а другой, подхватывая под коленями, поднимает меня вверх. В обычных условиях я бы ему приказала опустить меня на пол, но сейчас я слишком взволнована и испытываю дискомфорт, чтобы быть решительной. Я обхватываю руками его шею и прислоняюсь к нему. Меня внезапно окружает аромат его парфюма, и я вдыхаю его.
— Ты пахнешь как парень, — бормочу в изгиб его шеи.
— А ты нет, — отвечает он. — От тебя пахнет цветами.
— Я думаю, это все мыло твоей бабушки. Оно розовое, с измельченными цветками внутри. Я мылась, словно в букете роз.
Не знаю, как он умудряется пронести меня всю лестницу, не спотыкаясь и не останавливаясь, но у него это получается. Он понимает, что все обращают на нас внимание? Если и так, то очевидно его это не волнует.
Мы заходим в хозяйскую спальню, дверь в которую он открывает ногой. Помещение огромное, с расположенной по соседству гостиной и, кроме того, с ванной комнатой. На стенах висят дорогие картины, а ковровое покрытие с таким ворсом, что, кажется, в него можно погрузить кончики пальцев ног. Дерек относит меня в ванную комнату и начинает рыться в бабушкином шкафчике для лекарств.
— Прекрати чесаться, — требует он, хватая руку и прижимая ее к моему боку.
— Я не могу. Клянусь, это последний раз, когда я ела печенье.
— Тебе следовало бы выбрать фрукты, — он находит упаковку «Бенадрила» и вручает мне две таблетки. — Вот, возьми.
После того как я принимаю таблетки, запив их водой из раковины, Дерек скрещивает руки на груди.
— Если через полчаса твое состояние не улучшится, я везу тебя в больницу.
— Я буду в порядке.
— Ты точно также говорила в ночь, когда мы были вместе, и посмотри, где мы сейчас.
Я смотрю на стены.
— Мы сейчас в ванной комнате твоей бабушки.
— Я имею в виду не буквально. Прекрати чесаться, Эштин, из-за этого у тебя царапины по всему телу.
Я пытаюсь собрать все силы, чтобы не реагировать на ощущение зуда, но это то же самое, как если бы я пыталась игнорировать парня, стоящего передо мной. Практически невозможно.
У меня перехватывает дыхание, когда он берет мои руки и заводит их за спину.
— Остановись! Ты расчесываешь себя до крови.
Он сохраняет между нами небольшое расстояние, но почему? Неужели все его чувства испарились, как только он привез меня в «Элит»? Мне необходимо бороться, чтобы все эти чувства оказались на поверхности, чтобы напомнить ему, как это было потрясающе, когда мы были в палатке.
Мои мысли в беспорядке, и причиной тому не зуд. Предполагалось, что я должна злиться на Дерека из-за того, что он солгал мне про свое футбольное прошлое, и в то же время я настроена влюбить его в себя, надеясь таким образом убедить его вернуться в футбол. Мои настоящие чувства сейчас отодвинуты в сторону, потому что если я признаю их, они разорвут меня изнутри на части.
Я знаю, что нравлюсь Дереку, но насколько сильно? Он отчаянно старается сохранять расстояние между нами и не хочет признавать, что между нами могло быть что-то большее, чем просто перепих.
Я извиваюсь в его хватке.
— У меня все зудит.
Он смотрит вниз на мою шею и грудь.
— Успокойся и позволь «Бенадрилу» сделать свою работу, — говорит он.
— Я не самый спокойный человек, — жалуюсь я.
— Я знаю, — он освобождает мои руки. — Позволь, я тебе помогу. Ты уже и так причинила себе вред... у тебя царапины по всей шее. Все будут думать, что на тебя кто-то напал.
— Единственное, что облегчает зуд, это возможность почесать кожу.
— Да, и единственное, отчего твоя кожа воспалится еще больше, если ты будешь царапать ее своими долбаными ногтями. Если ты пообещаешь стоять спокойно, я тебе помогу.
— Что ты собираешься делать?
— Держи руки по бокам и доверься мне.
Довериться. Снова это безобразное слово.
— Послушай, у меня зудит кожа. Тебе не понять, потому что у тебя нет аллергии на фиолетовую глазурь.
— Ш-ш. Ты слишком много говоришь. Закрой глаза.
— Нет.
— Ты такая упрямая.
— Спасибо.
— Это не комплимент.
Я заставляю его опустить глаза своим пристальным взглядом, но когда зуд становится сильнее, сдаюсь и терпеливо жду его способ решения проблемы.
Я втягиваю воздух, когда он вычерчивает на моей шее медленные, ритмичные круги кончиками пальцев, вызывая на коже покалывание вместо зуда. Выбрасываю из головы все мысли и держу глаза закрытыми, давая ему полную свободу действий.