Кэсс поужинала с хозяевами и теперь не знала, что делать дальше. Электричества по-прежнему не было. Бен предупредил, чтобы она его разбудила, если ситуация изменится, но тогда у них останутся лишь эти шесть часов до Сент-Луиса. Будет ли Бен и дальше к ней приставать или он признал себя побежденным? В любом случае через шесть часов им придется расстаться.
Кэсс решила устроиться на ковре в углу между софой и печкой. Она подстелила сначала пледы, которые принесла из машины, потом два одеяла Генриетты, а дубленку засунула в наволочку. Получилась отличная подушка. Впрочем, ей придется бодрствовать: надо приглядывать за Мерфи и за печкой. Она наденет наушники, будет слушать музыку и постарается расслабиться.
Генриетта дала ей с собой пачку свечей и несколько старых блюдечек: Кэсс укрепила на них свечи, и у нее получился уютный уголок. Чего еще можно было желать? Только чтобы время остановилось.
В синей джинсовой рубашке Бена, в белье и носках, купленных в «Вестерне», Кэсс заползла под одеяло, надела наушники и поплыла по волнам музыки. Думать не хотелось, тем более об обыденном, зато хотелось мечтать о том, что у них с Беном все же может что-то получиться, и место, где это произойдет, — Саммер-Хилл.
Она открыла глаза, потому что почувствовала: он рядом. Бен сидел на софе, опершись локтями о колени и смотрел на нее. Кэсс медленно села и сняла наушники. По выражению его лица она догадалась, что сейчас он ее спросит, почему она его не разбудила; но Бен не спросил — он лишь молча смотрел на нее.
— Я хочу, чтобы вы рассказали мне о нем, Кэсс.
Она не сразу поняла его.
— О ком?
— Вы знаете. О том парне, который сделал вас несчастной. Парень, из-за которого вы не можете сказать мне «да».
Глава 10
На какую-то долю секунды Кэсс почудилось, что она спит.
— Вы хотите, чтобы я рассказала вам о парне, который?..
Бен не мог скрыть отчаяния и встал. Ему захотелось походить по комнате, но она была для этого слишком мала, поэтому, чтобы не задеть свечи, стоявшие на блюдечках, не говоря уже об одеялах, в которые закуталась Кэсс, он снова сел.
— Послушайте, я был с вами откровенен и… никто не должен извиняться за свои чувства.
— Бен, я…
— Поделитесь со мной хоть чем-нибудь.
Кэсс поняла, что он имел в виду. Она все отдала бы за то, чтобы избежать самого неприятного, но поняла, что на этот раз увильнуть не удастся.
— Я пока не устроила свою жизнь.
— Да, вы говорили. Одно бросили, занялись другим.
— Вы прекрасно понимаете, что такое объяснение было бы слишком банальным.
— Мне трудно судить о том, банально оно или нет. Вы очень хорошо умеете хранить секреты.
— Никакого секрета нет — все достаточно просто.
— Но и достаточно важно. Подумайте о нас.
— «Нас», как вы говорите, не существует.
— И что касается вас, по-видимому, никогда не будет. Мне придется проглотить это и не ждать объяснений вопреки тому, что я чувствую.
Было ясно, что они зашли в тупик.
Первой опомнилась Кэсс. Так нельзя. Бен заслуживает того, чтобы узнать о ней больше, ведь он все это время относился к ней серьезно.
— Никакого парня не было, — начала она. — Просто я всегда ощущала себя слишком занятой, слишком независимой, чтобы серьезно кем-нибудь увлечься.
— Но между желанием быть независимой и нежеланием связывать себя обязательствами все же есть разница. Она в том, чтобы чувствовать себя счастливой. Вы не чувствуете себя счастливой, Кэсс?
Она пожала плечами, видимо, посчитав, что этого достаточно для ответа.
Но Бен думал иначе.
— Тогда расскажите мне о своем детстве. Из вашего описания я понял, что вы вели нормальный образ жизни: Тампа, Лос-Анджелес, университет. Контракт с фирмой «Ксандер», который вы без сожаления расторгли. Все шло хорошо.
Кэсс продолжала молчать. Но Бен не сдавался:
— Итак, расскажите мне о детстве.
— Детство как детство, ничего особенного. К тому же оно давно закончилось.
— Да, разумеется.
— С прошлым покончено, и сейчас у меня все хорошо. Просто мне надо решить, что делать дальше.
Неожиданно Бен опустил глаза и стал внимательно разглядывать свои руки.
— У нас есть время, Кэсс, и никто никогда не будет слушать вас так, как я. Вы можете выговориться — тогда боль немного утихнет. Расскажите мне все или хоть малую толику — уверяю вас, я умею слушать.