Я жарил мясо, слушал отца и присматривал за детьми, но такое сочетание не под силу ни одному смертному.
– Брайан собирался купить двухлитровый "мондео", но остановился на 1, 6, учитывая, какой налог берут на бензин.
Милли уронила стаканчик с крышкой, который я неплотно закрыл, и молоко потекло по полу. Что на это сказал отец? "Ничего страшного, я сейчас подотру" или "Давай подержу Альфи, пока ты будешь вытирать"? Нет. Он сказал:
– У этой модели тоже есть антиблокировка тормозов и усилитель руля, но купив ее у бельгийского продавца, Брайан сэкономил три тысячи фунтов. Представляешь?
Я не знал ни Брайана, ни сколько стоит "мондео", но изо всех сил попытался изобразить потрясение, тщетно разыскивая кухонные полотенца.
– Так вот, я сказал Брайану, что подумываю купить "форд-фокус", но не знаю, захочу ли ехать в Бельгию, особенно после того, как они трусливо сдались Гитлеру.
Отцовская кошка припала к молочной лужице, Милли ухватила ее за хвост и потянула, что давало кошке законные основания в любой момент развернуться и расцарапать ей лицо.
– Милли, не дергай кошку за хвост.
– Она пьет мое молочко.
– …но Брайан сказал, что кто-нибудь может пригнать машину из Бельгии, во всяком случае – до Хариджа точно, а я ответил, что не собираюсь платить, не посмотрев машину; вдруг мне привезут машину с левым рулем или еще с чем-то, и что мне потом делать…
– Погоди минуту, папа, я только разберусь. Перестань, Милли.
Но подобно зловредной твари из "Чужого", заглатывавшей людей, отец уже вцепился в меня и не собирался отпускать. Я кивал, изображая внимание, но тут закипела картошка, и выплеснувшаяся вода загасила пламя, еще через секунду Альфи шлепнулся в молочную лужу и расплакался.
– Но машинами торгуют не только в Бельгии. Брайан сказал, что их можно выгодно купить в Нидерландах. Как ты считаешь, Майкл? Думаешь, стоит покупать новую машину на континенте?
– Все в порядке, Альфи. Ну, я не знаю, папа. Прекрати, Милли.
Кошка, наконец, набросилась на Милли и до крови расцарапала ей руку, Милли взвыла. Отец, надо отдать ему должное, сумел отреагировать:
– О, господи, кошка поцарапала ей руку. Нужен пластырь. Но Брайан уверяет, что они все с правым рулем, с подушкой безопасности, с антиблокиратором тормозов, с центральным замком и удовлетворяют всем стандартным требованиям. Ты должен посмотреть на его машину, очень симпатичная: нормальный британский номерной знак и все остальное.
Милли могла бы отпиливать хлебным ножом конечности своему брату, но мой отец все равно бы не счел это обстоятельство достаточно веской причиной отвлечься от темы.
– Ну, ну, Милли. Мамочка сейчас придет. Не плачь, Альфи, это всего лишь я. Нет, я должен промыть рану, Милли, а потом мы наложим пластырь "Русалочка"… Финансирование на три года под ноль процентов. Правда, папа?
Мой шестидесятилетний отец был, на самом деле, еще одним ребенком, которому требовалось внимание. Он даже выглядел, как ребенок: большая лысая голова и пятна от еды на рубашке. Когда тебе чуть за тридцать, и твои юные дети, и твои старые родители требуют одинаково много внимания. Они словно эгоистичные братья и сестры, воюющие друг с другом за любовь взрослых.
– Папа! Папа! Папа! – не унималась Милли, но я был занят – слушал отца.
Единственная надежда на спокойствие – удачно подгадать время обеда, и тогда отцовский послеполуденный сон совпадет с детским. Может, стоит подвесить над диваном музыкальную погремушку, чтобы папа заснул наверняка?
В конце концов, мы с Катериной объявили папе, что он скоро снова станет дедом. Отец, казалось, искренне обрадовался и бросился звонить своей подруге Джоселин, хотя к тому времени, когда родится наш новый ребенок, у него, скорее всего, будет новая подруга. После обеда он оказал нам любезность, проспав полтора часа. На подушке осталось маленькое влажное пятнышко от слюны.
– Так вот откуда у тебя эта привычка, – сказала Катерина, и я похолодел.
Я всегда с удовольствием наблюдаю в наших детях собственные черты, но меня ужасает перспектива постепенного превращения в собственного отца. Единственным утешением служит то, что я не принадлежу к людям, которые заводят случайные связи и беспечно отказываются от брака, – словом, к таким, как мой отец.
На обратном пути в Лондон я размышлял, почему так много мужчин считают невозможным сохранять верность одной партнерше. Вот, например, Джим. С того времени, как мы познакомились, у него сменилось пять или шесть подружек. В чем же тогда счастье? Я хочу сказать: ну как молодого мужчину может привлекать возможность крутить любовь с бесконечной вереницей прекрасных женщин? В один месяц чувственная блондинка, стройная брюнетка в следующий? Нет, этот факт не поддается объяснению.
Джим только что завел новую интрижку – с девушкой по имени Моника. Как-то раз, когда я сидел у себя в студии, он позвонил мне по мобильнику и предложил завалиться в пивнушку "Герцог Девонширский". Я никак не мог заставить компьютер распечатать счета, так что способ запустить принтер с помощью похода в паб представлялся мне ничем не хуже любого другого. Когда я пришел, они с Моникой сидели во внутреннем дворике. С ними была Кейт, лучшая подруга Моники. Так вышло, что я разговаривал с Кейт весь вечер. Хорошенькая, стройная, энергичная и беззаботная – конечно, все просто, если ты не беременная мать двух маленьких детей. У нее были короткие темно-русые волосы, которые она откидывала назад, хохоча над моими шутками; белая блузка с короткими рукавами ничуть не скрывала ровного загара. Довольно милое занятие, – подумал я про себя, – наслаждаться обществом привлекательных женщин. Разумеется, я не собирался за ней приударить, но есть определенное удовольствие в том, чтобы болтать с девушкой, смешить ее. Даже если я намереваюсь никогда в жизни не спать с другой женщиной, ситуация, когда такой поворот выглядит возможным, волнует. И я ей нравился. Казалось, ее по-настоящему впечатлил тот факт, что я написал это соло на синтезаторе к ролику для коробки передач, который крутит "Капитал-радио".
У Джима есть спортивный автомобиль с открытым верхом, который родители, наверное, купили ему за то, что он научился завязывать шнурки. В общем, опустив верх и врубив на полную мощь музыку, мы понеслись в Челси. Джим с подружкой сидели впереди, а мы с Кейт – сзади. Колеса отчаянно заскрежетали, когда Джим на повороте обогнал "БМВ", и Кейт, счастливо взвизгнув, вцепилась в мою руку. Из приемника неслись призывы быть молодым, свободным и счастливым, и я подумал: "Ну да, конечно. И выбирайте зеркальные очки одностороннего видения фирмы "Уондзуорт" [24]". А что, мне нравится притворяться классным парнем. И какая разница, что в темных очках почти ничего не видно; они служат не для того, чтобы смотреть на других, а для того, чтобы другие смотрели на тебя. Внезапно я почувствовал себя таким же молодым, как и роскошная девушка, что сидела рядом.
Мы вылетели на мост через Темзу, и я невольно заерзал. Темза делила мою жизнь на две части; к северу от реки я был мужем и отцом, а к югу – беспечным холостяком. Однажды я отказался от поездки по реке только потому, что не знал, кем себя почувствую, очутившись между двумя своими жизнями. Но теперь молодой и беззаботный Майкл расправлял крылья: весь Лондон – классное место для холостяцких развлечений. Мы ехали на вечеринку, к одному очень богатому парню – Кейт с Моникой трудились у него в безумном и беспечном мире лизинга и консалтинга. Вечеринка поразила меня роскошью и пышностью. Если рядом объявлялся фотограф, я тотчас поворачивался к нему задом, чтобы Катерина случайно не увидела меня на следующей неделе в журнале "Хелло!" Музыкой заправлял некий японец – играл на рояле Шопена. Не уверен, что кто-нибудь, кроме меня, оценил или хотя бы заметил, насколько он виртуозен.