Да это же «Библия» Надин! Тот самый блокнот, в котором записано все обо мне! Я узнаю его, где угодно. И на обложке были наклейки с любимыми группами Надин и пейзажами Таити, куда она всегда мечтала поехать.
- Откуда у вас этот блокнот? – вырвалось у меня. – Это блокнот Надин. Ну, моей Надин, - новая Надин бросила на меня странный взгляд. – Эти наклейки с Таити, их приклеивала она.
- Кейтлин, о чем ты? – встревожилась Лиз. – Нет там никаких наклеек, обложка темно-синяя и все.
Гейл приподняла блокнот, показывая его мне, и я поняла, что подруга права. Нет там никаких наклеек. Но ведь они были минуту назад. Я в этом уверена. И снова этот стук карандаша по ручку кресла… Но, погодите, Гейл отложила карандаш. И Лиз с Надин сидят спокойно. Да что происходит?
- Ее история звучит безумно, я знаю, - заговорила Надин, - но я подумала, что только вы можете помочь ей разобраться во всем. Я читала ваши работы, возможности мозга просто огромны…
- Это верно, - Гейл слегка улыбнулась. Она старше моей мамы как минимум лет на десять и больше похожа на чью-то бабушку, чем на терапевта. Мелированные короткие волосы, добрые голубые глаза и мягкая улыбка. На ней был твидовый костюм. – Мозг иногда крайне интересно восстанавливается. В случае Кейтлин ее разум решил преподать ей урок о любви и потерях, - она посмотрела на меня. – Я бы очень хотела тебе помочь, и я, вероятнее всего, смогу, но не сейчас. Ты еще не готова.
Телефон Лиз завибрировал.
- Неужели их самолет уже приземлился? – она испуганно взглянула на меня. – Это папа! Ладно, включу автоответчик.
- Я готова, - заверила я Гейл. – Я хочу вернуться домой.
Она покачала головой.
- Я не уверена, что это ответ на вопрос. Ты должна понять, чего хочешь на самом деле.
- Но я уже поняла, - я начала раздражаться. – Я хочу домой. И хочу вернуть свою жизнь.
- Ты повторяешь это раз за разом, но действительно ли это то, что тебе нужно? – Гейл взглянула на свои записи. – Мне кажется, если бы ты нуждалась только в этом, ты бы уже вернулась обратно. Даже если я погружу тебя в сон, не думаю, что это сработает.
- Так вы ей верите? – поразилась Лиз.
- Вопрос не в том, верю ли я. Вопрос в том, верит ли Кейтлин, - Гейл внимательно посмотрела мне в глаза. – Если Кейтлин верит в то, что она должна быть в другом месте, но по какой-то причине она здесь, сперва нужно понять, что это за причина.
ГОЛЛИВУДСКИЙ СЕКРЕТ №17: удивительно, что я так долго обходилась без визитов к терапевту. В Голливуде многие, очень многие, посещают психологов, ходят на йогу, занимаются каким-то иным просветлением. Обычно это начинается еще в подростковом возрасте. И вера в талисманы и удачу здесь очень сильна. В Голливуде просто необходимо верить в себя и свои силы, чтобы добиться успеха, а сделать это самостоятельно могут не все. Бывает и так, что актеры теряются в ролях и забывают о том, какие они на самом деле. Терапия учит быть собой заново.
Гейл улыбнулась.
- Что тебя держит, Кейтлин?
- Не знаю! – теперь я начала терять терпение. Гейл точно знает, что может мне помочь, но не помогает. – Будь мне это известно, меня бы тут уже не было.
- Может, и так, а может, и нет, - Гейл снова начала постукивать карандашом по подлокотнику. Теперь звук напоминал писк. Или у меня звонит телефон? Разве я его включала?
- Снова звонят, - вздохнула Лиз и посмотрела на экран. – Это Остин. Хочешь с ним поговорить?
Да. Нет. Не знаю! Я так запуталась. Закрыв уши руками, я попыталась отрешиться от назойливого писка.
- Привет, Остин. Ага, я тут, с ней, - донесся до меня голос Лиз. – Она пока еще не отвечает. Мы перепробовали все.
- Кейтлин, - снова заговорила Гейл, - как бы сильно тебе ни хотелось домой, какая-то часть тебя желает остаться. Почему?
- Я не знаю! – закричала я.
- Они не понимают, почему так. Она должна была уже проснуться, - сказала Лиз в трубку.
- Я не сплю! – сказала я подруге, и она так и подскочила. – О чем ты?
- Что? – Лиз заморгала. – Это папа, он, наверное, отследил меня по спутнику, и скоро они все нагрянут сюда. Надо бы тебе поторопиться с ответами на вопросы, - она кивнула на Гейл, - и попасть домой.
- Я и пытаюсь! – не выдержала я. Теперь мне хотелось плакать. Голова кружилась. Все идет совершенно не так! Почему, почему?! Я терпеть не могу такие моменты, когда все наваливается на меня разом, и я буквально тону, не зная, как выплыть на поверхность.