– Здесь, в конторе, сэр.
– Понимаю. Он платил вам за все мелкие поручения, которые вы для него выполняли?
– Ну да, платил, но очень мало порой…
– Ясно. Вы видели миссис Рэдичи?
– Мельком. Она держалась особняком, сэр, я только здоровался и прощался с ней…
– Она не возражала против ваших посещений?
– О нет, сэр. Она знала обо всем этом. Очень веселая леди, очень расположенная ко всем и вежливая.
– Как вы думаете, у них с мистером Рэдичи все было хорошо?
– Я бы сказал, он ее обожал. Я никогда не видел, чтобы человек так страдал, как он после ее смерти. Он даже на несколько месяцев магию забросил.
– Миссис Рэдичи не волновалась по поводу его занятий магией?
– Я не замечал, сэр, чтобы она из-за чего-то волновалась, разве, может быть, из-за девушек. Слегка.
– Девушек?
– Да, знаете, для магии нужны девушки.
Ну наконец-то, подумал Дьюкейн. Он слегка задрожал, комната тихо вибрировала от электрических животных эманаций.
– Да, я понимаю, что для многих магических ритуалов необходимы девушки, порой девственницы. Можете вы мне об этом рассказать?
– О девственницах мне ничего не известно, – сказал Макграт со слегка безумным смешком.
Рэдичи восхищал его, подумал Дьюкейн. В смехе Макграта звучало сумасшедшее обожание.
– Кто были эти девушки, которых мистер Рэдичи, как бы сказать, использовал? Вы их знаете?
– Иногда видел, да, – сказал Макграт. Он стал осторожней. Качнул рукой, чтобы спугнуть упорную муху. Он смотрел на Дьюкейна, двигая бесцветными бровями. – Они были уличные девки, но я их видел только мельком, понимаете.
– Как вы думаете, зачем они были ему нужны? – спросил Дьюкейн. Он поймал себя на том, что подбадривающе улыбается Макграту, почти как заговорщик. Предмет беседы помимо их воли создал уютную мужскую атмосферу.
– Что он с ними делал? – ответил Макграт, улыбаясь в ответ. – Ну, я не знаю на самом деле, хотя я пытался подглядеть пару раз, но только через окно. Мне было любопытно, понимаете. Вам бы тоже было любопытно, сэр.
– Думаю, да, – сказал Дьюкейн.
– Он не делал с ними того, что обычно с ними проделывают, он был очень странный парень. Однажды девушка лежала на столе, а на животе у нее стояла серебряная чаша. Одежды на ней не было, понимаете.
Дьюкейн подумал – черная месса.
– Девушки приходили все вместе или поодиночке?
– По одной, сэр, зараз. Но на случай, когда ему нужно, а не может прийти ни та, ни другая, ни третья, у него их было четыре постоянных. Раз в неделю, по воскресеньям, а иногда и чаще.
– Что вы еще видели?
– Нельзя сказать – видел. Но кругом лежали разные странные вещи.
– Какие, например?
– Ну, кнуты, кинжалы, такое все. Но я никогда не видел, чтобы он применял их к девицам.
– Понимаю, – сказал Дьюкейн. – Теперь расскажите мне о Елене Троянской.
– Елена Троянская? – Белое лицо Макграта внезапно порозовело. Он убрал руки со стола. – Такой не знаю.
– Бросьте. Бросьте, Макграт, – сказал Дьюкейн. – Мы знаем, что вы упомянули о ком-то с таким именем, когда говорили с журналистами.
– А, Елена Троянская? – сказал Макграт, как бы только сейчас поняв, о ком идет речь. – Да, была одна молодая леди, которую так называли. Она была одна из этих девиц.
– Почему же вы только что сказали, что не слышали о такой?
– Я не расслышал вопрос как следует.
– Хм. Хорошо, расскажите о ней.
– Нечего рассказывать, – сказал Макграт. – Я об этих девицах толком и не знал. Я с ними ни разу не встретился. Просто однажды услышал это имя, и оно застряло в голове.
Он лжет, думал Дьюкейн. Что-то тут кроется. Он спросил:
– Вы знаете имена этих девушек и где их можно найти? Полиция может ими заинтересоваться.
– Полиция? – Лицо Макграта сморщилось, будто он вот-вот заплачет.
– Да, – сказал Дьюкейн успокаивающе. – Конечно, это просто формальность. Они могут понадобиться следствию.
Это было неправдой. С полицией уже договорились о том, что дознание, которое должно состояться завтра, не будет вторгаться в «странные аспекты» образа жизни покойного.
– Нет, я не знаю их имен и где они живут, – пробормотал Макграт. – Я с ними никак не был связан.
Он больше об этом мне ничего не скажет, думал Дьюкейн.
– Видите ли, мистер Макграт, я слышал, что в проданной вами истории говорилось о шантаже. Не будете ли вы так любезны просветить меня, о чем шла речь?
Лицо Макграта опять порозовело, это придавало ему просто младенческий вид.
– Шантаж? – сказал он. – Я ничего не говорил о шантаже. Я не говорил ни слова об этом.
– Слова не важны, – сказал Дьюкейн. – Важна суть. Некоторая сумма перешла в другие руки, не так ли?