1) Говорить, что интерес относится к области этики, означает утверждать, что этот интерес этически значим.
2) Если интерес имеет этическую значимость, он должен иметь значимость для организма-обладателя интереса.
3) Чтобы интерес что-то значил, необходимо, чтобы организм ощущал себя и свои потребности.
4) Организм может ощущать себя и свои потребности, только если обладает сознанием.
5) Таким образом, только существа, обладающие сознанием, имеют интересы, относящиеся к области этики и морали.
Дабы устранить недопонимание, поясню, что имею в виду, говоря, что интерес имеет значение для организма. Это вовсе не означает, что организм желает того, что в его интересах.12 Напротив, это означает, что существует нечто, что может положительно или отрицательно повлиять на него. Из чего следует, что слова «кто-то заинтересован в чем-то» неоднозначны. Значение их может быть как «что-то имеет значение для кого-то», так и «кто-то желает чего-то». Даже приняв точку зрения профессора Фрея о том, что у животных нет желаний (с чем я не согласен), нельзя отрицать наличия у них этически значимых интересов. Иными словами, можно добавить промежуточный интерес между интересом к благополучию и интересом-желанием. Этот интерес будет включать нечто большее, чем просто благо (т.к. растения могут получать благо), но нечто меньшее, чем осознанное желание.
Наиболее уязвимое место любого аргумента, схожего с озвученным выше (пункты 1–5), это предположение: «чтобы интерес что-то значил, необходимо, чтобы организм ощущал себя и свои потребности». Именно с этим предположением готовы поспорить те, кто интуитивно не согласны с выводом, что нравственные интересы присущи только существам, обладающим сознанием. Мне же данное предположение кажется полностью обоснованным. Как иначе существо поймет, что ему во благо, если не через осознание (как себя, так и своего блага)? Проблема в том, что противники этой точки зрения могут попросту не согласиться с большим «если», и все мои доводы рухнут. Например, они могут заявить, что в некоторых случаях благополучие имеет значение для бессознательного организма, как наличие воды имеет значение для растения (т.к. вследствие засухи оно зачахнет и умрет). Иными словами, большинству покажется, что по отношению к растению нельзя быть ни добрым, ни злым, т.к. те не обладают сознанием. Но вот вопрос: почему учитываются только добро и зло?13 Вред или благо растению можно принести множеством способов, которые также необходимо учитывать.
Не вижу ни одного весомого аргумента, который бы опровергал мнение, что биотические интересы являются этически значимыми. А вот мнение, что этическое значение имеют функциональные интересы, можно решительно оспорить, т.к. функциональные интересы являются интересами артефактов лишь фигурально, а не фактически.14 Не буду приводить аргумент развернуто, достаточно лишь сказать, что вопрос функциональных интересов совершено не релевантен теме прерывания беременности, т.к. зиготы, зародыши и плоды не являются артефактами, соответственно, их интересы не могут ограничиваться функциональными.
Не в силах предоставить веский аргумент в доказательство того, что биотические интересы бессознательных организмов не имеют этической значимости, я изменю стратегию. Моя цель – показать, что про-лайферы не учитывают предпосылки к тому, чтобы считать биотические интересы этически значимыми.
В дальнейшем я также продемонстрирую, что плод обретает сознание на поздних сроках развития. Таким образом, если обладание сознанием является необходимой характеристикой для признания интересов этически значимыми, плод обретает такие интересы довольно поздно. Про-лайферы могут подкрепить свою точку зрения, заявив, что биотические интересы тоже имеют этическое значение. Если бы это было так, необходимо было бы, согласно принципу равенства, относится к биотическим интересам всех организмов одинаково. Интересы человека, растений, бактерий, вирусов и т.д. имели бы такое же значение, что и интересы зародышей и плодов (еще не обладающих сознанием). Эти условия большинство про-лайферов принять не согласны. Необходимо быть последовательными, т.е. либо принять условия, либо отказаться от мнения, что биотические интересы имеют этическое значение. (Что, однако, не означает, что это единственный способ про-лайферов отстоять свою позицию, о чем я буду говорить позже.)