Оптимисты могут возразить: даже если я прав, и появление на свет причиняет вред, нет смысла раздумывать об этом, делая нас еще более несчастными. Отчасти они правы, однако стоит взглянуть на ситуацию со стороны. Ведь чем больше мы сожалеем о собственном рождении, тем менее вероятно, что мы причиним этот же вред другим (нашим детям). Если кто-то полностью осознает вред рождения и не распространяет его на других, но при этом остается веселым, не стоит осуждать его способность радоваться. Если же человек остается счастливым за счет самообмана, результатом которого является размножение, этого человека необходимо обвинить в слепоте к будущему. Пусть такие люди счастливее других, это не делает их более правыми.
Смерть и самоубийство.
Многие считают, что раз появление на свет влечет вред, лучше будет умереть, а не продолжать жить. Другие заходят в своих рассуждениях еще дальше, говоря, что подразумевается не просто смерть, а самоубийство.
Да, логически корректно говорить, что, родившись, лучше прекратить существование, чем продолжать его. Эту точку зрения выражает следующая цитата Софокла:
Не родиться совсем — удел
Лучший. Если ж родился ты,
В край, откуда явился, вновь
Возвратиться скорее.
Так, лишь юность уйдет, с собой
Время легких умчав безумств,
Мук каких не познаешь ты,
Злоключений и горестей? 10
Что совпадает (или, по крайне мере, связано) с заявление Монтескью, что «нужно оплакивать рождение, а не смерть».11
Однако эта точка зрения не подразумевает, что смерть (и уж тем более суицид) предпочтительнее продолжения существования.12 Жизнь может быть плохой настолько, что лучше не появляться на свет, но не настолько, чтобы прекратить существование. Вспомнив вторую часть этой книги, мы понимаем, что, рассуждая о настоящей или будущей жизни, мы по-разному оцениваем одинаковые условия. Я объяснял, что требования к качеству будущей жизни выше, чем к качеству уже существующей. Ведь живущий, будучи заинтересованным в продолжении своей жизни, может многое ради этого перетерпеть. Не-существующий, напротив – не заинтересован в появлении на свет. Решающим фактором будет избежание вреда. И т.к. люди обычно имеют интерес продолжать жизнь, смерть для них будет вредом. Кстати, вред смерти частично объясняет вред рождения. Смерть – наш неизбежный конец. Это мог подразумевать Джордж Сантаяна, говоря, что «Факт рождения – дурной предвестник бессмертия».13 Согласно данной точке зрения, неизбежная смерть является серьезным вредом.
Широко распространена точка зрения, что жизнь стоит продолжать, если ее качество выше определенного порога. Эта точка зрения встречает возражения неунывающих античных философов. Эпикур заявлял: смерть не плоха для умирающего, т.к., покуда умирающий существует, он не мертв, а как только он умер, смерть перестает иметь для него значение. В отличие от процесса умирания, я не могу испытать состояние смерти. Конечно, это не то состояние, в котором можно быть. Напротив, это состояние в котором можно не быть. И так же смерть не может нести мне вреда.
Лукреций, последователь Эпикура и тоже эпикуреец, выдвигает более развернутые аргументы против мнения, что смерть несет вред. По его мнению, если мы не сожалеем о времени, когда мы не существовали до рождения, мы не должны сожалеть о времени, когда мы не будем существовать после смерти.
Эпикурейцы считали, что смерть есть неотвратимый конец существования. Те же, кто верят, что после смерти есть жизнь, отвергают такую точку зрения. Если верить этим людям, вредность смерти зависит от качества загробной жизни. Эта тема порождает множество спекуляций, однако среди них нет ничего относительно достойного обсуждения. Размышляя о том, является ли смерть предпочтительнее жизни (в рамках моих доводов), я выбираю придерживаться стороны эпикурейцев: смерть есть неотвратимый конец существования.
Мнение, что смерть не несет вреда умирающему, расходится с мнением большинства. Оно противно верящим в то, что смерть вредит жертве. Или в то, что при прочих равных продолжительная жизнь лучше короткой. Или же в то, что мы должны уважать желания умерших (независимо от того, как исполнение этих желаний влияет на живущих). Ведь если принять, что смерть не причиняет вреда, значит ничто, случившееся после смерти, также не вредит.