- У него семнадцать серебренников.
Это было вдвое больше, чем стоил весь урожай. Он протянул ей кошель другого, вытаращив глаза. - У этого тридцать.
- Тридцать? - Монза глядела на кровь на отцовском мече, и думала, как странно, что она стала убийцей. Как странно, что это оказалось таким легким делом. Легче, чем добывать пропитание, копаясь в каменистой почве. Гораздо, гораздо легче. Впоследствии, она всё ждала, когда же на неё снизойдут угрызения совести. Ждала долго.
Не снизошли.
Отрава
Стояла как раз та послеполуденная пора, какая нравилось Морвееру больше всего. Свежо, даже морозно, но совершенно тихо, безукоризненно ясно. Яркое солнце сверкало сквозь голые чёрные ветки садовых деревьев, там и сям отыскивало золото среди винтов и реек тусклого медного треножника, высекало драгоценные искры в путанице запотевшей стеклянной посуды. Не было ничего чудеснее, чем в такой денёк работать на улице, с добавочным преимуществом от того, что любые смертельные испарения, выделяясь, улетучатся безо всякого вреда. В конце концов, людей профессии Морвеера слишком часто отправляли на тот свет их собственные вещества, и он не намеревался вступать в их ряды. Это нанесло бы непоправимый урон его репутации, не говоря уж обо всём остальном.
Морвеер улыбнулся над колеблющимся пламенем горелки, покачивая головой в такт нежному постукиванию охладителя и реторты, умиротворяющему шуму улетающего пара, старательному шипению и бульканью реагентов. Эти звуки были для Морвеера тем, что и свист клинка для мастера-оружейника, тем, что и звон монет для мастера-коммерсанта. Так звучит прекрасно выполненная работа. Поэтому он с приятным удовлетворением наблюдал за сморщенным от сосредоточенности лицом Дэй сквозь искажающее стекло конусообразной колбы.
Её лицо, несомненно, было прелестным: в форме сердечка, обрамлённое светлыми кудряшками. Но это была обыкновенная и совершенно безобидная разновидность прелести, ещё более смягчённая обезоруживающей аурой невинности. Лицо, созданное чтобы притягивать добрые взгляды и не вызывать кривотолков. Лицо, легко стирающееся из памяти. Из-за лица-то в основном Морвеер её и выбрал. Он не привык подходить к делу спустя рукава.
В глубине охладителя из влаги вырос бриллиант. Он растягивался, распухал и наконец, оторвался и полетел, искрясь как комета, и неслышно упал на дно пробирки.
- Превосходно, - прошептал Морвеер.
Другие капельки набухали и падали торжественной чередой. Последняя из них неохотно держалась на краю, и Дэй пришлось потянуться и деликатно щёлкнуть по стеклу. Капля упала и присоединилась к остальным, и стала для всего мира обычной водичкой на дне пробирки. Чуть-чуть. Едва хватит промочить губы.
- А теперь осторожнее, моя дорогая. Будь очень, очень аккуратна. Твоя жизнь висит на волоске. Твоя, и моя тоже.
Она прижала язык к нижней губе, чрезвычайно осторожно открутила охладитель и положила его в лоток. За ним последовали остальные части аппарата, медленно, деталь за деталью. У неё, ученицы Морвеера, были чудесные, мягкие руки. Шустрые и твёрдые, какими, разумеется, им и положено быть. Она осторожно вдавила пробку во флакон и поднесла его на свет. Лучи солнца превращали крошечную порцию вещества в жидкие бриллианты, и она улыбнулась. Невинной, прелестной, и да, нисколько не запоминаемой улыбкой. - Он неказист на вид.
- В этом-то вся и суть. Он бесцветен, не имеет запаха или вкуса. И всё же! Бесконечно мельчайшая капля, вдох тончайшего испарения, нежнейшее касание кожи убьёт человека за считанные минуты. От него не существует противоядия, нет снадобья, нет иммунитета. Воистину... это Король Ядов.
- Король Ядов, - выдохнула она с соответствующим ситуации благоговением.
- Прими это знание близко к сердцу, моя дорогая, и используй только в крайней беде или крайней нужде. Только против самой опасной, подозрительной и коварной из целей. Только против тех, кто близко знаком с искусством отравителя.
- Я понимаю. Всегда первым делом убедись.
- Совершенно верно. Это самый дорогой из уроков. - Морвеер отодвинулся на стуле, сложив пальцы домиком. - Теперь ты знаешь глубочайшую из моих тайн. Твоё ученичество закончено, но... я надеюсь, ты продолжишь, в качестве моего ассистента.
- Для меня было бы честью остаться служить вам. Мне ещё нужно так много узнать.
- Как и всем нам, дорогая. - Морвеер вздёрнул голову на отдалённый звон привратного колокола. - Как и всем нам.
Два силуэта спускались к дому по длинной тропе через оранжерею. Морвеер выхватил подзорную трубу и выдвинул к ним окуляр. Мужчина и женщина. Он очень высок и при этом выглядит мощным, одет в поношенную куртку, покачиваются длинные волосы. Судя по внешности - северянин.