Бесчисленные дымоходы отрыгивали в небо клубы, создавая марево в котором горячим пятном расплывалось солнце. Тут и там, то высовывалась башня, то над хаосом нависал раздувшийся купол, а то причудливое переплетение голых сучьев, там, где деревьям удалось несмотря ни на что протянуть ввысь ветви. Море на расстоянии выглядело серой лужей. Далёкий лес корабельных мачт в гавани покачивался на неспокойной волне.
Сверху, казалось, слышался могучий шепот города. Шум работы и игр, людей и зверей, возгласы торгующегося люда, громыхание колёс и звон молотков, обрывки песен и скрежет музыки, отчаяние и радость, всё перемешалось как тушенка в огромном котле.
Трясучка подошёл вплотную к перилам, покрытым коркой лишайника, встал рядом с Муркатто, и стал осматриваться. Там, внизу, как вода на дне ущелья, по мощёному проспекту туда-сюда сновал народ. А на другой стороне высилось чудовищное сооружение.
Стена - отвесный утёс гладко отшлифованного белёсого камня. Через каждые двадцать шагов вздымались колонны, да такие, что обхватить не хватило бы длины трясучкиных рук, покрытые у верхушек высеченными из камня листьями и ликами. На высоте примерно в два человеческих роста пролегал ряд маленьких окошек, затем, выше, ещё один, над ним ряд окон побольше. Все забраны металлическими решетками. На самом верху, вдоль всего края плоской крыши, выше того места, где сейчас стоял Трясучка, колючками чертополоха торчали чёрные шипы железной ограды.
Морвеер усмехнулся, глядя туда. - Дамы, господа и варвары, представляю вам Ветспортское отделение... банковского дома... Валинт и Балк.
Трясучка покачал головой. – На вид как крепость.
- Как тюрьма, - прошептал Дружелюбный.
- Как банк, - насмешливо произнёс Морвеер.
Самое надёжное место на свете
Операционный зал Вестпортского отделения "Валинта и Балка" оказался гулкой пещерой из красного порфира и черного мрамора. Он обладал всем мрачным великолепием императорской усыпальницы - необходимый минимум света вползал в малюсенькие окошки под потолком, толстые прутья решеток отбрасывали перечёркнутые тени на сверкающий пол. Ряд громадных мраморных бюстов чопорно глазел с высоты: судя по виду, знаменитые финансисты и великие торговцы стирийского прошлого. Грандиозный успех делал из преступников героев. Морвеер гадал, есть ли среди них Сомену Хермон, и мысль о том, что ему, опосредовано, выплачивает жалование сам знаменитый купец, побудила его самодовольную ухмылку расшириться ещё самую малость.
Шестьдесят или больше конторщиков занимали одинаковые столы, нагруженные одинаковыми стопками бумаг, перед каждым - огромная, переплетённая кожей счетная книга. Все виды людей, всех цветов кожи, многие носили тюбетейки, чалмы или характерные прически тех или иных кантийских сект. Все здешние предубеждения лишь в пользу тех, кто быстрее прокручивал деньги. Перья стучали о чернильницы, их кончики царапали по плотной бумаге, скрипели переворачиваемые страницы. Купцы стояли и торговались, сгрудившись в кучки и переговариваясь вполголоса. Ни у кого не было видно ни единой наличной монеты. Здешнее богатство состояло из слов, мыслей, слухов и лжи, слишком ценных для того, чтобы быть запечатлёнными в безвкусном золоте или простецком серебре.
Обстановка предписывала проявлять благоговение, восхищаться, пугаться, но Морвеер не был пугливым человеком. Он прекрасно сюда вписался, как запросто вписывался везде и всюду. Он чванливо прошёлся мимо длинной очереди хорошо одетых просителей с видом напускной самоудовлетворённости, всегда сопутствующей богатству на скорую руку. Дружелюбный тяжело плёлся по пятам, прижимая к себе несгораемый ящик и позади, неслышно, скромно шла Дэй.
Морвеер щёлкнул пальцами ближайшему клерку. - У меня встреча с... - Он для важности сверился с письмом. - С неким Мофисом. На предмет крупного вклада.
- Разумеется. Будьте добры подождать одно мгновение.
- Одно, и не больше. Время - деньги.
Морвеер незаметно изучал принятые меры безопасности. Было бы преуменьшением назвать их обескураживающими. Он сосчитал двенадцать вооруженных людей, расставленных по залу в такой же полной выкладке, как у телохранителей короля Союза. За высившимися двойными дверями расположилась ещё одна дюжина.