— А кому принадлежат права на книгу? Потрясающий сюжет, — вмешался присоединившийся к нам Джон Хопкинс, еще один продюсер. — Бог ты мой, какой фильм из нее получится! Кого бы ты хотела видеть в своей роли, Дот?
Моя любимая игра! Я на миг задумалась.
— Десять лет назад я первой назвала бы Мишель Пфайффер, но и Дженнифер Коннелли сойдет. А еще лучше — Гвинет Пэлтроу, у нее такой правдоподобный английский акцент.
Все охотно закивали. Я не верила своим глазам: они восприняли меня всерьез! И согласились бы, даже предложи я на роль героини Робби Уильямса, Тома Круза или Эдди Иззарда.
— Любопытно, а существует ли тип личности, предрасположенной к раку? — спросил первый продюсер.
«Вот оно, возмездие», — мелькнуло у меня. Сейчас кто-нибудь некстати брякнет, что болезнь — это исключительно моя вина, поэтому внимания я не заслуживаю. На сегодня дискуссией о раке я уже пресытилась, но окружающие не разделяли мое мнение. Мельком я увидела, как Джессика как-то чересчур заливисто смеется словам Алекса, поглаживает себя по шее, касается губ кончиками пальцев, словно говоря: «Только взгляни на них! Попробовать на вкус не хочешь?» Я попыталась привлечь внимание Алекса, но он был слишком далеко. Пожалуй, в эту минуту он вспомнил бы обо мне, только если бы я устроила стриптиз, но за успех даже этого предприятия я не ручалась.
— «Болезнь как метафора» Сьюзен Зонтаг — любопытное эссе о раке. К тому времени она давно была больна и наглядно опровергла гипотезу о «раковой личности». — Софи встала на мою защиту элегантнее, чем сумела бы сделать я. — Дот, ты читала Луизу Хей — «Исцели себя» и продолжения?
Я кивнула. Мы уже собрали небольшую толпу слушателей, которые жадно ловили каждое мое слово. «Вот оно, бремя славы», — подумалось мне. Быть в центре внимания я не привыкла.
— А волосы у вас выпадали? — спросила молоденькая ассистентка.
— Вообще-то мне повезло — полностью волосы не выпали, но я стала похожа на тех лысеющих мужчин, которые укладывают три волосины вокруг головы, надеясь, что это их украсит. Конечно, на случай экстренной необходимости я держала под рукой парик, но, когда надевала его дома, казалось, что я таскаю на голове барсука. Дети давно куда-то задевали его. А побриться наголо по примеру Шинед О'Коннор мне так и не хватило духу. На мое счастье, в моду вдруг вошли платки. Нет, боги определенно были на моей стороне.
Все одобрительно засмеялись; казалось, не только боги, но и все присутствующие подстрекают меня к разговору на единственную тему, которую я предпочла бы не затрагивать.
Расплывшаяся особа, в которой я еле узнала бывшую ведущую детской передачи, заявила:
— Вы так хорошо выглядите! Не верится, что еще год назад вы были больны. А какая вы худенькая! Ради такой фигурки можно согласиться и на рак.
Софи метнула в ведущую взгляд, означающий, что последний гвоздь в крышку гроба ее карьеры уже забит и даже о дневном кулинарном шоу ей нечего и заикаться. Заметив разрастающуюся толпу, к нам поспешила присоединиться Никки — погреться в лучах чужой славы, а заодно поиграть в добрую подружку отважной пациентки.
— Да, я старалась почаще сопровождать ее на сеансы химиотерапии, — услышала я слова Никки, обращенные к Джону Хопкинсу. О том, что она составила мне компанию всего один раз, да и то все время проболтала по телефону в туалете, объяснив, что падает в обморок при виде шприца, Никки мудро умолчала. — Потрясающе, — шепнула она мне. — Это нам на пользу. Ты всех очаровала.
А мне хотелось только одного — удрать. Ситуация окончательно вышла из-под контроля. Алекс куда-то скрылся, меня мучил стыд. Если бы я не разыграла «раковую карту», меня бы никто и не заметил. Прибегать к таким методам — недостойно. Неужели я не интересна сама по себе, не как создатель программы, жена или бывшая пациентка? Я решила, что пора сваливать, наскоро извинилась и каким-то чудом ухитрилась протолкаться к выходу. На краткий миг у меня возникло ощущение, что вот-вот вслед мне раздадутся аплодисменты. «Слава отважной Дот, которая вступила в поединок с раком и победила!»
Когда я нашла Алекса, Джессика торчала возле него как приклеенная.
— Я ухожу, — коротко сообщила я.
Он вздрогнул, глаза забегали:
— Но я пока не могу…
Мне было почти все равно.