— Жанна Фортье, — сказал следователь, — генеральный прокурор уполномочил меня оставить вас на свободе до решения суда… который на сей раз уж вряд ли вас этой свободы лишит. Бумагу, полученную вами от дочери этого человека, отдайте мне. А от вас, господин Кастель, я надеюсь получить свидетельство о смерти Поля Армана и письмо, написанное Жанне Фортье Жаком Гаро в 1861 году.
— Вот эти документы, сударь.
— Вам не придется долго ждать официального оправдания, сударыня… — добавил представитель закона, обращаясь к разносчице хлеба.
— О! Спасибо, спасибо! Мне столько пришлось выстрадать!
— А вот и адвокат, который будет отстаивать на суде ваши интересы, — заявил Этьен Кастель, подводя к несчастной Жоржа, — и сделает он это не только талантливо, но, клянусь вам, от всей души.
Жанна радостно посмотрела на Жоржа. И собралась было протянуть ему руку.
— Ну что же ты, братец, стоишь, как неживой! — воскликнула Люси. — Нас ведь у нее теперь двое.
— Братец? Двое? — растерянно проговорила Жанна. — О! Сынок… Мой сынок…
Жорж бросился к ней, и она сжала его в своих объятиях. Но вынести столько счастья сразу оказалось не под силу несчастной женщине, привыкшей лишь к страданиям да бедам. Она внезапно лишилась чувств и едва не рухнула на пол, но дети успели подхватить ее. Когда же она пришла в сознание, то увидела, что и Люсьен Лабру стоит возле нее на коленях и повторяет: «Мама, мама!»
Полчаса спустя после того, как жандармы увели Жака Гаро и его замечательного сообщника, Мэри обнаружили в спальне, на постели; она была мертва. Ее холодная рука прижимала к губам окровавленный носовой платок; видимо, с ней случился страшный приступ. Прежде чем лечь в постель и умереть, девушка написала на листке бумаги:
«Люси Фортье
Я причинила вам много зла, Люси, очень много зла… А ведь я вовсе не злая… Но что мне было делать: я так любила его! Не отказывайте мне в прощении, помолитесь за мою душу. Сама жизнь отомстила мне за вас…
Через три месяца после этого ужасного дня Жака Гаро и Овида Соливо приговорили к пожизненным каторжным работам. Однако в отношении Жака приговор так и не был приведен в исполнение. Лишь одно человеческое чувство жило в душе несчастного злодея, но это чувство — отцовская любовь — обрело силу просто невероятную: он не смог пережить смерть дочери. И, применив всю свою хитрость, сумел повеситься в камере.
Официального указа об оправдании Жанны Фортье пришлось ждать около года. На следующий же день после его выхода Люсьен Лабру женился на Люси, и они вместе с ее матерью поселились в Альфорвилле, где к этому времени был уже восстановлен завод, некогда построенный Жюлем Лабру. Кассиром на предприятии был принят Рауль Дюшмэн; уроки прошлого пошли ему на пользу: теперь честнее работника и не сыщешь.
Вряд ли стоит говорить о том, что молодожены просто обожали друг друга и были так счастливы, как только возможно на нашей грешной земле. А бывшая разносчица хлеба, Жанна Фортье — она теперь богата, потому что богаты ее дети — тоже счастлива: потому что счастливы они.
«Мне много пришлось выстрадать, — частенько думает она. — Но сейчас у меня не жизнь, а просто рай. Ах! Господь наш милостив!»
Жорж Фортье становится уже весьма знаменитым адвокатом. И наверняка в один прекрасный день будет избран в члены правительства. Может быть, даже министром станет. А почему бы нет?
Госпожа Аманда нашла наконец болвана, согласного купить ей заведение госпожи Огюстин; вдобавок он готов жениться на ней. Этот идиот — вдовец; своей первой жене он просто-напросто исковеркал жизнь.
Есть все-таки справедливость на небесах!