Инженер Лабру — не единственная жертва. В огне погиб старший мастер завода Жак Гаро, попытавшийся — исключительно из преданности — спасти сейф с деньгами.
По ночам завод охраняла женщина, некая Жанна Фортье.
Все факты указывают на то, что именно она — дабы отомстить господину Лабру за принятое им за два дня до того решение о ее увольнении — совершила это тройное преступление. Подлая особа, предоставив разведенному ею с помощью керосина огню довершить свое черное дело, скрылась бегством, забрав с собой ребенка.
Парижская прокуратура и префектура полиции приняли все необходимые меры для того, чтобы Жанна Фортье не сумела избежать заслуженной кары. Приметы преступницы: возраст — двадцать шесть лет, рост — чуть выше среднего, очень хорошо сложена. Густые рыжеватые волосы, черты лица правильные, большие синие глаза; лицо матовое, бледное; походка решительная. С Жанной Фортье находится ребенок трех с половиной лет».
На этом описание примет заканчивалось.
Кларисса и Этьен Кастель слушали со все возраставшей тревогой. Когда аббат закончил читать, госпожа Дарье воскликнула:
— Но это же — точь-в-точь портрет той женщины, которую мы приютили! Ребенок трех с половиной лет… Эта усталость… Упадок сил… Несчастная бежала от содеянных преступлений!
— Тише, сестра, — поспешно прервал ее кюре. — Эта женщина сейчас в моем доме… не стоит спешить с обвинениями; если она виновата, мы узнаем об этом.
— И тогда ты ее сдашь…
— Я не стану выдавать ее. Пусть полиция сама делает свое дело.
Брижитт явилась сообщить, что обед готов и можно садиться за стол.
— А как женщина?… И ребенок? — спросил священник.
— Я разбудила их, господин кюре, и накрыла им, как и себе, — на кухне…
— Правильно сделали. Позаботьтесь о них. Когда пообедаю, мне нужно будет повидаться с ними.
За обедом аббат Ложье избегал разговора о Жанне. Встав из-за стола, он сказал Брижитт:
— Кофе подадите в сад. Принесите лишнюю чашку — для нашей гостьи, а потом пригласите ее саму.
— Хорошо, господин кюре.
Двухчасового сна и плотного обеда оказалось достаточно, чтобы восстановить силы несчастной беглянки и вернуть ей жизненную энергию. Пока они обедали, Брижитт не упустила возможности порасспросить Жанну, однако ответы получила весьма уклончивые. Одно было ясно: эта женщина хочет найти в здешних краях какую-нибудь работу.
— Вы сейчас пойдете в сад пить кофе с господином кюре, — сказала старая служанка, — вот и расскажите ему о том, что вам нужно.
Прозвенел звонок, извещая Брижитт о том, что пора подавать кофе. Аббат Ложье, Этьен и госпожа Дарье направились в сад. Художник вытащил из кармана блокнот, в котором утром по памяти начал набрасывать портрет незнакомки. Брижитт привела вдову Пьера Фортье; следом за матерью шел маленький Жорж — он вновь обрел свойственную ему веселость и радостно тащил за собой на веревочке картонную лошадку. Священник коротко и изучающе глянул Жанне в лицо, а Кларисса тем временем с непроизвольным отвращением отодвинула свой стул подальше от стола.
— Идите сюда, сударыня, садитесь, — сказал аббат, указывая на свободный стул. — Немножко кофе вам только на пользу пойдет.
Жанна, смущенная и очень взволнованная, робко подошла.
— Садитесь, — повторил Ложье.
Женщина села. Маленький Жорж подошел к священнику.
— Господин кюре, — спросил он, — вы позволите мне поиграть в саду? Я цветы трогать не буду.
— Да, да, детка, ступай.
— Спасибо, господин кюре.
Малыш поцеловал мать и отправился в сад, лошадка покатилась за ним по мягкому песку садовой дорожки. Брижитт наливала кофе. Этьен, вооружившись карандашом, подправлял набросок, для которого Жанна, сама того не ведая, служила моделью.
— Вам уже лучше, не так ли, сударыня? — спросил священник.
— О да, сударь, мне гораздо лучше… благодаря вам! Силы вернулись ко мне.
— В достаточной ли мере для того, чтобы отправиться дальше?
Жанна покраснела и умолкла в нерешительности. Заметив ее смущение и замешательство, аббат продолжил:
— Я полагаю, что вы отнюдь не в Шеври направлялись. Или вы хотите остаться в деревне?
— Я хотела бы остаться здесь… — дрожа и запинаясь, проговорила Жанна, — и найти здесь то, ради чего шла так долго…
— То есть? — спросил аббат.
— Когда, падая с ног от усталости, полуживая, прижимая к груди ребенка, я позвонила в дверь вашего дома, я шла сюда на коленях просить вас о том, чтобы вы помогли мне найти здесь, в деревне, какую-нибудь работу — любую, какой бы скромной она ни была, лишь бы позволила мне выжить и вырастить обоих детей.