— Дитя мое, прошу вас, не противьтесь… — сказал кюре. — Смиритесь… И повинуйтесь закону.
Несчастная женщина, опустив голову, протянула руки.
— Готово… Теперь вперед! — скомандовал бригадир. Жорж повис на руках пленницы.
— Мамочка, не уходи… — кричал он. — Не уходи, мамочка, мне страшно…
— Не плачь, мой мальчик, — сказала Жанна. — Идем!
— Ваш ребенок не может следовать за вами… — вмешался бригадир.
— Вы разлучаете меня с сыном!.. — едва смогла проговорить остолбеневшая от ужаса Жанна.
— Это мой долг… Согласно ордеру я должен арестовать только вас, Жанну Фортье. Там речи нет ни о каком ребенке. Стало быть, женщину следует отправить в тюрьму, ребенка — в приют до получения дальнейших распоряжений свыше.
Жанна смертельно побледнела.
— Моего ребенка — в приют!.. — едва слышно проговорила она. — Нет… нет… вы не сделаете этого… я не хочу разлучаться с сыном…
И продолжила, умоляюще протягивая к священнику соединенные железной цепью руки:
— Господин кюре, будьте милостивы, сжальтесь, вступитесь за меня!.. Скажите им, что это невозможно… что нельзя меня с сыном разлучать…
— Повинуйтесь закону, бедняжка моя, — повторил аббат Ложье, — а за ребенка не беспокойтесь… В приют он не попадет… Я оставлю его здесь… Если, как я надеюсь, вы сможете доказать свою невиновность, то сами придете сюда за ним… Если же, напротив, вам не удастся развеять мрак, покрывающий альфорвилльское преступление, если вас осудят, клянусь, что не брошу маленького Жоржа на произвол судьбы!
Госпожа Дарье выступила вперед и, простерев руки, сказала:
— Не бойтесь и не плачьте! Ваш ребенок не останется без матери… Клянусь вам, он будет мне как сын… У меня ведь тоже был вот такой же сынишка… Господь словно вернул его мне…
Жанна проговорила, рыдая:
— Я больше не увижу его! Не увижу! Ах! Это выше моих сил!
— Мамочка… мамочка… не уходи!..
Госпожа Дарье взяла ребенка на руки и сказала:
— Миленький мой, мамочка должна уйти, но она скоро вернется. А пока ее нет, хочешь остаться со мной?
— С вами и господином кюре? — спросил Жорж.
— Да, с нами.
— Ладно, хорошо… я обязательно останусь с вами, раз мамочка обещает, что скоро вернется…
Жанна задыхалась от горя.
— О! Возьмите его!.. Возьмите!.. — в отчаянии проговорила она. — Любите его… И рассказывайте ему о матери… Да, милый, оставайся с господином кюре и этой доброй дамой… Оставайся с ними… Они всегда подтвердят тебе, что твоя мать невиновна и что она обожала тебя… слышишь… обожала… не забывай об этом… никогда не забывай!..
Старая Брижитт, растроганная до глубины души, стояла чуть поодаль и горько плакала, приговаривая:
— Бедная женщина!.. Бедный малыш!..
Осыпая сына поцелуями, вдова Пьера Фортье продолжала:
— Поцелуй меня… Еще… еще… Ну, сударыня, — добавила она, обращаясь к сестре священника, — забирайте его… унесите… чтобы я его больше не видела!..
Затем повернулась к жандармам:
— Уводите меня!.. Я готова.
И устремилась к воротам. Ребенок жалобно кричал. Госпожа Дарье унесла его в дом, Брижитт последовала за ними. Кюре проводил до ворот мэра Шеври и Жанну Фортье. Выходя за ворота, Жанна повернулась к священнику:
— Благословите, отец мой, — сказала она и преклонила перед ним колени. Растроганный до слез, аббат Ложье возложил руки на голову смиренной мученицы и запинаясь, ибо от волнения у него сдавливало горло, произнес:
— Во имя Господа нашего, во имя справедливости и добра, благословляю вас, дитя мое. Да прозреет правосудие мирское; обстоятельства обернулись против вас, но я свято верю в вашу невиновность.
Все присутствующие сняли шляпы и склонили головы. Жанна поднялась. Аббат Ложье протянул к ней руки. Плача, она упала в его объятия.
— Ступайте, дитя мое, — сказал затем священник. — И будьте сильной.
На следующий день Жанну в сопровождении двух жандармов на поезде отвезли в Париж и поместили в тюрьму предварительного заключения, а Этьен Кастель ликовал:
— Я нашел свой сюжет! На следующей же выставке обо мне заговорят!
Назвавшись Полем Арманом, Жак Гаро сел в Гавре на пароход и добрался до Саутгемптона. Оттуда он отправился в Лондон, чтобы первым же рейсом отплыть в Америку. Статья о пожаре на альфорвилльском заводе, повествующая о его героической смерти, попалась ему на глаза. Его очень порадовало то, каким образом развивались события: все шло как по маслу.
Как только господин Делонэ — тот самый следователь, что вел дело, — узнал о том, что Жанну арестовали и доставили в парижскую тюрьму предварительного заключения, он приказал тотчас же доставить ее к нему в кабинет. Несчастная женщина была ко всему готова. Вместо слабости, упадка сил и отчаяния она испытывала отвагу, решимость и прилив сил. Поэтому, входя в кабинет представителя закона, от которого зависела ее судьба, она была спокойна и хладнокровна. Господин Делонэ удостоверился, что секретарь готов вести протокол, и, не теряя ни секунды, приступил к допросу.