— Ваши добрые слова придают мне храбрости, — произнесла Жанна; ей и в самом деле стало как-то спокойнее в обществе молодого человека. — И поэтому я позволю себе попросить у вас совета.
— О чем же вы хотите посоветоваться со мной?
— Речь пойдет не обо мне, а об одной очень несчастной девушке — сироте.
— Готов сделать все, что в моих силах, — ответил Жорж; голос посетительницы все больше волновал его. — Чем я могу ей помочь?
Некоторое время Жанна собиралась с мыслями, потом вдруг спросила:
— Скажите, сударь, можно ли, не нарушая при этом закона, вменять в вину ребенку преступление, совершенное матерью? Разве кто-то вправе разбивать ему сердце, отравлять жизнь, лишать работы, единственного источника средств существования, рассказывая всем о прошлом его матери? Разве тот, кто делает такое, не должен понести наказание?
Жорж с удивлением и любопытством посмотрел на посетительницу и ответил:
— Безусловно, убивать морально ни в чем не повинного человека, раскрывая секреты его семьи, — чудовищное преступление, но те подлейшие из людей, что способны учинить подобное, неподвластны закону. Ведь если они при этом не лгут, их нельзя обвинить даже в диффамации.
— Итак, представьте себе, — лихорадочно заговорила Жанна, — рождается девочка, ни в чем не повинный младенец. Ей всего лишь несколько месяцев, а она лишается матери, осужденной за чудовищное преступление. Кормилице больше никто не платит, и она сдает ребенка в приют. Девочка подрастает; страшную тайну хранят от нее в секрете. Приходит время, и она оказывается в этом мире совсем одна, без всякой поддержки; она честно зарабатывает себе на жизнь, ни в чем не теряя своего достоинства и оставаясь чиста, как ангел. Потом она встречает славного парня, такого же бедного, как она сама. Они любят друг друга и признаются в своей любви. Несмотря на бедность, счастье улыбается им. У них впереди вся жизнь. И они решают пожениться. Увы! Они не учли, что в этой жизни не всегда везет, и на свете есть очень злые люди!
Выслушайте меня, сударь, выслушайте и сами рассудите! У некоего промышленника-миллионера есть единственная дочь. И она влюбляется в жениха бедной девушки, что выросла в приюте; тогда миллионер говорит молодому человеку: « Я предлагаю вам состояние, большое состояние. Женитесь на моей дочери». Но тот — порядочный парень и чужд корысти; к тому же он любит другую и поэтому отказывается. Дочь миллионера не желает смириться с этим. Она идет к своей нищей сопернице и предлагает ей кучу денег, лишь бы та отказалась от жениха и уехала куда-нибудь подальше, за пределы Франции. Разумеется, бедная девушка с вполне законным презрением отвергает такое предложение.
И тут этих несчастных отца с дочерью словно бесы обуяли; знаете, что они делают? Роются в прошлом; причем не сироты — у нее и прошлого-то нет, — а ее матери; обнаруживают позорное пятно на ее имени и, вооружившись этим фактом, идут к юноше и бросают ему в лицо: « Несчастный безумец, да ты просто ослеп, ибо та, кого ты любишь, та, на ком ты собрался жениться, — дочь негодяйки, отправленной в тюрьму за убийство; и убила она не кого-нибудь, а твоего родного отца!»
Жанна умолкла на мгновение. Она задыхалась. Ей не хватало воздуха.
— Ведь это ужасно, сударь, правда? Не только брак становится невозможен, но еще и любящие друг друга юноша с девушкой должны стать врагами. Но и это еще не все! Мало им было поразить девушку в самое сердце, мало пронзить насквозь ее душу, так понадобилось еще и куска хлеба лишить. Она работала на одном весьма солидном предприятии.
И вот хозяйке в присутствии несчастной девушки объявляют: « Она — дочь женщины, осужденной за убийство, кражу и поджог, она позорит ваше заведение. Если она и дальше будет у вас работать, вы лишитесь своих клиентов. И ваше предприятие разорится. Так что гоните ее вон!» И ее выгоняют!.
Девушка в полном отчаянии; не в силах вынести последнего удара, она заболевает, и очень тяжело, так что много дней подряд находится между жизнью и смертью. В ее сердце теперь — кровоточащая рана, и она никогда не зарубцуется. Вряд ли человеческое существо можно обречь на большие страдание, а вы говорите, что закон бессилен против негодяев, способных подвергать подобным пыткам ни в чем не повинное создание; да ведь они в конце концов просто убьют ее! Так вот, сударь: если закон и в самом деле таков, то это подлый закон!
— Но о ком вы рассказываете? — спросил Жорж: рассказ женщины вызвал в нем глубокое сочувствие, взволновал и потряс его.
— О ком? — произнесла разносчица хлеба. — О Люси Фортье.
— Я так и думал… я, собственно, уже догадался. Значит, они в своей жестокости докатились и до этого? И Люси лишилась теперь даже работы?
— Да.
— Ах! Но это просто чудовищно!
— Конечно, чудовищно! И за подобные вещи их никак нельзя наказать?
— Их можно публично опозорить, но не наказать.
— Значит, девушка, лишившись работы, лишится и жизни. Ведь у нее отобрали последний кусок хлеба… и убийц никак нельзя будет призвать к ответу?
— Нет! — сжав зубы, произнес Жорж.
— Но ведь бедняжка Люси умирает! Послушайте, сударь. Я по глазам вижу, что вы человек добрый. Придумайте же что-нибудь, чтобы вернуть счастье несчастному ребенку. Вы же лучший друг господина Люсьена. И я знаю, что вы как адвокат консультируете господина Армана. Вы можете встретиться с ними и попросить их пощадить Люси. Пусть госпожа Арман сделает так, чтобы Люси снова взяли на работу! Пусть господин Люсьен вернется к невесте и простит ее, ведь вина лежит вовсе не на ней, и девушка будет спасена. Разве несчастный ребенок должен нести ответственность за прошлое матери… которая, между прочим, тоже, может быть, ни в чем не виновата… Спасите же ее, сударь, спасите ее!
Жорж с жадностью вглядывался в лицо разносчицы хлеба. Словно бы изучал каждую его черточку.
— Вы давно знакомы с госпожой Люси, сударыня? — спросил он.
— Нет.
— Вас ведь зовут Лиз Перрен, не так ли?
— Да, сударь, а Люси я люблю, как если бы она была мне дочерью.
В этот момент в дверь кабинета тихонько постучали. На пороге появилась Мадлен.
— Сударь, — сказала она, — к вам господин Арман.
— Он! — в смятении воскликнула разносчица хлеба.
— Вот его и надо попросить, — произнес Жорж, взяв Жанну за руку. — Именно его следует просить о том, чтобы он подарил жизнь той несчастной девочке, которую вы так любите.
И, увлекая за собой клермонскую беглянку, он направился в гостиную, где ждал его лже-Арман. Миллионер несколько удивился, увидев, что Жорж выходит из кабинета в обществе какой-то явно не принадлежавшей к их кругу женщины; но тут же его удивление стало просто бескрайним: женщина — вид у нее был совсем безумный — рухнула вдруг перед ним на колени, низко опустив голову, и умоляюще воздевая к нему руки.
— Кто вы? Что вам от меня нужно? — спросил он.
Ответил ему адвокат.
— Эту несчастную женщину зовут Лиз Перрен, сударь. Она только что рассказала мне, что питает глубокую, почти материнскую привязанность к одной юной особе, которая буквально умирает от отчаяния, и просила меня ходатайствовать перед вами, чтобы вы помогли нам спасти эту девушку.
— Да… да… — разрыдавшись, с трудом проговорила Жанна. — Спасите ее!
Услышав сначала имя Лиз Перрен, а потом этот голос, миллионер ощутил, как на висках у него выступает холодный пот. Жак Гаро и вдова Пьера Фортье встретились двадцать с лишним лет спустя после альфорвилльской трагедии, но обоих время изменило до неузнаваемости. К тому же за то долгое время, что бывший мастер провел в Нью-Йорке, он приобрел неискоренимый американский акцент, так что и голос его теперь звучал несколько иначе.
Подняв голову, Жанна сквозь пелену слез взглянула на человека, от которого зависело спасение Люси. Бледное лицо миллионера в обрамлении седых, почти совсем уже белых волос и бакенбардов, не пробудило в ее памяти никаких воспоминаний. Но зато. Жак мгновенно узнал в увядшем лице разносчицы хлеба черты прекрасной юной женщины, которую когда-то безумно любил. И содрогнулся.