— А мне что делать, когда я выйду из кареты?
— Усядешься в кафе на самом видном месте, чтобы девица хорошенько разглядела тебя и убедилась в своей ошибке; потом, когда карета Аманды скроется, ты присоединишься ко мне в ресторане.
— Договорились.
Четверть часа спустя оба фиакра прибыли на площадь Оперы. Дальше все шло точно так, как предвидел Соливо. Дюшмэн, запомнив, в чем был объект его наблюдения, увидел вышедшего из кареты Поля Армана в темном пальто и фетровом котелке и принял его за барона де Рэйсса.
— Стойте на месте, — сказал он кучеру, — та карета пусть себе уезжает; меня интересует только тот, кто вышел.
Фиакр, в котором сидел Овид, быстро укатил. Поль, выждав, пока он затеряется среди других карет, уселся за одним из столиков — прямо под хрустальным шаром газового фонаря. При этом он развернулся лицом к площади Оперы, а стало быть, и к Дюшмэну. Тот невольно крякнул от досады.
— Дал провести себя за нос, как последний дурак! — прошептал он. — Они заметили слежку и поменялись одеждой. А! Ну и разбойник этот Соливо!
Еще некоторое время он проклинал все на свете, затем приказал кучеру ехать на улицу Дам, где с нетерпением его ждала Аманда.
Дюшмэн рассказал о своем несчастье. Несмотря на то, что произошедшее означало полный крах, девушка не смогла удержаться и рассмеялась.
— Тебе смешно! — разозлился Рауль.
— Но ведь и вправду очень смешно. Досадно, конечно, но все равно забавно… Нам нужно изменить тактику. Этот негодяй очень хитер. Значит, нам тоже нужно быть похитрее.
Дюшмэн в ярости вскочил.
— Завтра же опять пойду туда караулить, — заявил он.
— Без толку. Завтра воскресенье, и встречаться они не будут. А не съездить ли нам в Буа-ле-Руа?
— Лучше и не придумаешь! Но знаешь, мне ведь теперь ни отдыха, ни покоя не будет, пока не узнаю, где живет наш общий враг!
В ресторане у Бребана, в отдельном кабинете, Поль Арман присоединился к своему сообщнику. Около полуночи они расстались, и каждый пошел в свою сторону. Дижонец хоть и утверждал, что вовсе не боится Аманды, на самом деле прекрасно помнил, какие планы мести она вынашивала, и испытывал смутное беспокойство, убедившись, что она взялась за дело.
«Мне не составит большого труда всякий раз расстраивать ее планы, — размышлял он, — но теперь окончательно ясно, что, решив отсюда уехать, я поступил умно и правильно с любой точки зрения: это просто необходимо хотя бы из предосторожности. В Буэнос-Айресе с пятью сотнями тысяч франков в кармане я буду чувствовать себя прекрасно. И определенно я прав, уходя от дел. Я обеспечу себе счастливую старость…»
Наутро, заглянув в газеты, Овид прочел довольно длинную статью о несчастном случае, имевшем место накануне на улице Жи-ле-Кер.
Автор статьи почему-то утверждал, что, помимо мальчишки, погибла и разносчица хлеба: ее раздавило буквально в лепешку. Овид расплылся в улыбке.
«Братец мой Арман может убедиться, что на сей раз все прошло как по маслу и теперь ему можно спать спокойно! — подумал он. — Определенно эта затея с люлькой была просто гениальной».
Рано утром Рауль Дюшмэн и Аманда отправились в Буа-ле-Руа. Этьен Кастель ехал тем же поездом; выйдя на станции, он неспешно двинулся к « Привалу охотников», нисколько не подозревая о том, что та самая парочка, ради которой он и явился в эти края, шествует впереди него, всего в нескольких шагах.
Он не видел причин слишком уж спешить. Берега реки в окрестностях Буа-ле-Руа просто очаровательны. И художник решил прогуляться; Аманда с Раулем отправились прямо в гостиницу.
Полчаса спустя молодой человек с девушкой уже сидели за столом в отдельном кабинете на втором этаже. Прислуживала им Мадлен. В этот момент Этьен вошел в гостиницу. Хозяйка, узнав его, с улыбкой двинулась навстречу.
— Значит, вы опять решили заглянуть в наши края, сударь?
— Да, и решил у вас пообедать.
— Сию секунду все организуем, и надеюсь, что вы останетесь довольны.
Застилая стол скатертью и расставляя тарелки, хозяйка поинтересовалась:
— Ну как, сударь, удалось вам повидать барона де Рэйсса?
Этьен, спокойно глядя на нее, ответил:
— Конечно. Я очень благодарен вам за то, что вы дали мне его адрес. А вы, сударыня, слышали что-нибудь о Рауле Дюшмэне, с тех пор, как он от вас съехал?
Теперь хозяйка посмотрела на Этьена.
— Значит, вы знакомы и с господином Дюшмэном? — воскликнула она.
— Нет, но мне очень важно повидаться с ним, и, поскольку ваша служанка сказала, что он намеревался как-нибудь в воскресенье опять к вам наведаться, я тоже решил съездить сюда на всякий случай в надежде встретиться с ним.
— Тогда вам очень повезло! Он здесь и обедает сейчас со своей приятельницей.
— Конечно же, с госпожой Амандой?
— Точно; очаровательная барышня!
Этьен радостно улыбнулся.
— Хотите, я сообщу им, что кое-кто очень хотел бы повидаться с господином Дюшмэном?
— Не сейчас: пусть спокойно пообедают. Когда они закончат, тогда — пожалуйста, но не раньше.
Хозяйка согласилась, что так будет лучше; художник заказал обед и с аппетитом принялся за еду. Мадлен, обслуживавшая парочку, за чем-то спустилась вниз; хозяйка спросила у нее:
— Господин Дюшмэн уже пообедал?
— Да, я как раз собираюсь нести им кофе.
— Тогда передайте ему, что здесь, в обеденном зале, сидит человек, который хотел бы с ним поговорить.
Мадлен отправилась исполнить поручение. Рауль и Аманда встревоженно переглянулись, но, заметив любопытный взгляд служанки, девушка быстро приняла решение.
— Попросите этого господина подняться сюда.
Служанка отправилась в обеденный зал.
— Но черт возьми! — воскликнула Аманда, обращаясь к Раулю. — Будь в конце концов мужчиной! Побледнел, будто за тобой сам комиссар полиции с кучей жандармов нагрянул!
В этот момент дверь кабинета отворилась. На пороге, держа в руке шляпу, стоял приведенный Мадлен Этьен Кастель. Служанка удалилась, прикрыв за собой дверь. Аманда и Рауль поспешно встали, приветствуя гостя.
— Надеюсь, сударыня, что вы простите меня за столь бесцеремонное вторжение, — сказал вошедший, — но мне крайне необходимо поговорить с господином Дюшмэном.
— Мне сказали об этом, — промямлил Рауль в растерянности, — и я просил пригласить вас сюда.
Этьен многозначительно посмотрел на Аманду. Рауль, увидев это, поспешно добавил:
— Вы можете говорить при барышне; у меня нет от нее секретов.
Художник поклонился. Затем сел и, заметив, в каком волнении пребывает молодой человек, произнес:
— Похоже, мое появление несколько встревожило вас. Для этого нет никаких причин. Успокойтесь! О чем бы я ни говорил, о чем бы ни спрашивал, не принимайте меня за врага; дело обстоит совсем наоборот: я готов протянуть вам руку помощи, если вдруг вы в таковой нуждаетесь.
Прежде всего давайте познакомимся. Меня зовут Этьен Кастель, я художник и живу на улице Асса. Вам, должно быть, совершенно непонятно, каким образом я отыскал вас, да еще здесь; так вот: в Жуаньи я узнал, что вы пострадали в железнодорожной катастрофе и были на лечении в Буа-ле-Руа.
— А! Значит, вам сказали в Жуаньи…
— Да, милейший; я узнал об этом от секретаря мэра.
Дюшмэн смертельно побледнел.
— И в первый раз я приехал сюда три дня назад в надежде застать вас здесь. Мне сказали, что вы уже уехали, но как-нибудь в воскресенье намеревались опять наведаться. И я сразу же решил, что буду приезжать сюда каждое воскресенье в надежде на встречу с вами. И вы, наверное, понимаете, что подобное решение не могло быть не продиктовано весьма вескими причинами…
— Разумеется!
— Я сейчас объясню, что именно привело меня в мэрию Жуаньи, откуда, похоже, вы просто вынуждены были уволиться. Это так?
— Увы, сударь, действительно так.
— Я приехал, чтобы выяснить, кому был выдан некий документ, в котором идет речь о помещении ребенка в приют.