— Ну, на это я согласиться не могу!
— Почему же?
— Потому что, отдавая эту идею, вы вместе с ней отдаете мне ту огромную сумму, которую она принесет.
— Так уж и огромную!… — с улыбкой возразил Жак. — Я полагаю, вы преувеличиваете; но даже если допустить, что это так, я все равно настоятельно прошу вас согласиться на мое предложение.
«Надо же, до чего обходительный, сильный и уверенный в себе человек! — подумал Мортимер. — Какой компаньон из него бы получился! Если бы мы вместе управляли моими предприятиями, они всегда были бы вне всякой конкуренции».
Лже-Арман украдкой наблюдал за американцем и сумел прочесть на его лице кое-что из того, о чем тот думал. Потом Джеймс Мортимер заявил:
— Не стоит настаивать, дорогой коллега. На ваше предложение я могу согласиться лишь в одном случае.
— А именно?
— Если мы вместе пустим в производство мою швейную машину с вашими усовершенствованиями.
Бывший мастер отрицательно покачал головой.
— Я благодарен вам за это предложение, но стоит ли брать меня в компаньоны из-за такой ерунды? К тому же я еще не знаю, останусь ли в Америке.
— Как, вы уже передумали, сударь? — вмешалась вдруг Ноэми. — Вы же каких-то пять минут назад в разговоре со мной утверждали совсем обратное: что намерены задержаться там надолго!
— Я действительно так и планировал; но осуществление моих планов зависит от некоторых вещей, неподвластных моим желаниям. Я намерен проделать большую работу, которая должна дать колоссальные результаты. Лишь когда я закончу изучать американские достижения в области машиностроения, будет видно, следует ли мне остаться в Нью-Йорке или лучше вернуться во Францию.
— Но в принципе вы допускаете мысль, что можно обосноваться и в Америке? — с живейшим интересом спросил Джеймс Мортимер, боявшийся приобрести опасного конкурента в лице этого, судя по всему, достойнейшего коллеги.
— Почему бы нет, если случай представится?…
— И тогда речь пойдет о внедрении в производство какого-то нового изобретения?
— Да. Но к швейным машинам оно не имеет отношения. Это гильошировальная машина.
Проинформированный Овидом Соливо, Жак нанес решающий удар. Джеймс Мортимер аж подскочил. Жак надеялся, что инженер ударится в откровения, но ничего подобного не произошло. Тот повел себя очень сдержанно.
— Я тоже, — заметил он с деланным безразличием, — работал над этой проблемой. Но лучше, чем уже сделали швейцарцы, ничего и не придумаешь. Их машины великолепны.
— Да, конечно, но только при работе на плоских поверхностях, — произнес Жак, — а этого уже мало… тут, как и везде, необходим прогресс…
Американец ощутил, как на висках у него выступил холодный пот.
«Неужели ему в голову пришла та же идея, что и мне?» — подумал он, а вслух сказал:
— Вы полагаете, что можно создать машину, способную гильошировать обратные выступы и кривые?
— Я уверен в этом!
Мортимер побледнел.
— И вы нашли способ?…
— Да, я его нашел, — четко, неспешно и сухо произнес Жак. — Чертежи закончены, все эпюры сделаны и, как я уже имел честь сообщить вам только что, остается лишь решить, буду я внедрять в производство это и другие свои изобретения, которые пока вынашиваю в голове, в Нью-Йорке или во Франции.
И без того побледневший Мортимер стал вдруг мертвенно-бледным.
«Вот уж действительно конкурент, — подумал он, — опасней соперника и вообразить себе невозможно!… Нужно, не теряя ни минуты, парировать удар и свой крах превратить в триумф».
И вкрадчивым голосом произнес:
— Позволите ли вы мне, дорогой коллега, быть с вами совершенно откровенным?
— Пожалуйста…
— Если вы не заблуждаетесь — а я склонен думать, что нет, ибо вы только что доказали всю глубину ваших познаний, — вы изобрели нечто такое, что в самое короткое время принесет вам колоссальные деньги. Но вы едете в Нью-Йорк, где ни одной живой души не знаете. Вам придется привыкать к нашим нравам, порядкам, обычаям и рабочим. Вам нужно построить завод, оборудовать цеха; это отнимет много времени и обойдется в безумные деньги.
— Несомненно; но разве есть другой способ решить задачу?
— Есть.
— Даже не представляю, о чем речь.
— Сейчас объясню. Я вот что предлагаю: становитесь моим компаньоном; возьмите на себя руководство цехами; у меня вы сможете сразу же взяться за дело и без всяких проволочек внедрить в производство и « Тихоню» и гильошировальную машину. По приезде в Нью-Йорк мы с вами подпишем контракт, согласно которому половина прибыли от моих предприятий будет ваша; кроме того, я сразу же в качестве премии выпишу вам чек на пятьдесят тысяч долларов, который мой банкир — вот он, Ричард Дэвидсон, — вам и оплатит.
— Но, дорогой коллега… — начал было возражать Жак Гаро; хоть он и был опьянен радостью, ему вовсе не хотелось произвести впечатление человека, уступившего слишком легко.
— О! Прошу вас, не отказывайтесь! — почти умоляющим голосом вмешалась в разговор Ноэми, обратив на Жака взгляд, перед которым невозможно было устоять. — Вы не можете не согласиться на папино предложение. Вы не должны отказываться стать нашим другом.
— Видите, и дочь моя вас уговаривает! — со смехом воскликнул Мортимер. — И не скрывает при этом своей к вам симпатии. Вот так мы в Америке дочерей воспитываем, и жалеть нам не приходится! Если бы вы не покорили сердце Ноэми, она ни за что бы вас мне не представила. Не так ли, девочка?
— Так, папа.
— Ну, коллега, соглашайтесь.
— Симпатия барышни для меня куда важнее всех денежных соображений, — ответил Жак. — Я согласен.
— Тогда скрепим договор рукопожатием. Итак, мы теперь компаньоны. Кстати, вы женаты?
Услышав это, Ноэми покраснела до корней волос.
— Холост, — с улыбкой ответил бывший мастер.
— Тогда я могу предложить вам комнаты в моем доме. Вы, надеюсь, не откажетесь…
— Нет, конечно, я даже не знаю, как выразить вам мою признательность, — сказал Жак, добавив про себя: «И трех месяцев не пройдет, как я стану зятем Джеймса Мортимера».
Время до вечера пробежало быстро. Ужин прошел весело и был обильно орошен шампанским. Когда они расстались, время было уже позднее. Оказавшись наконец в своей каюте и растянувшись на узкой койке, бывший мастер уснуть не смог. Ведь этот низкий человек только что с невероятной ловкостью сумел воспользоваться представившимся ему случаем. Судьба была благосклонна к нему. В самом ближайшем времени он получит весьма кругленькую сумму, а потом — половину доходов от предприятий Мортимера. Более того, в самый короткий срок он надеялся стать зятем инженера. Все это просто великолепно. Лишь одна тень омрачала лучезарную картину: Овид Соливо.
«Именно благодаря ему нынче вечером я так удачно сыграл свою роль, — размышлял Жак, — но он представляет собой постоянную угрозу. Если у него в голове зародились какие-то сомнения, они могут окрепнуть. В любом случае, он все время будет лезть ко мне со своими родственными чувствами, что и неудобно и смешно. Нужно как-то поставить его в зависимое положение. Ладно, там видно будет…»
В одиннадцать утра Джеймс Мортимер, его дочь и лже-Арман встретились в салоне перед обедом. Почти весь день мужчины посвятили составлению договора о сотрудничестве; предварительное соглашение было подписано, и американец вручил французу чек, оплачиваемый по предъявлении банкиру Ричарду Дэвидсону.
Незадолго до захода солнца они отправились на палубу подышать воздухом. Там уже было много пассажиров — они толпились, глядя на корабль, плывший в противоположном направлении, из Америки в Европу, который должен был пройти в нескольких кабельтовых от « Лорд-Мэра». Жак отошел от вглядывавшихся в горизонт Мортимера и Ноэми и направился на бак. Он надеялся встретить своего «братца» и за несколько луидоров обеспечить себе благосклонное отношение. Пробежав взглядом по собравшейся вдоль правого борта толпе, он заметил Овида Соливо.