— Как я уже говорила, господин аббат, меня просили съездить сюда. Одна моя подруга просто умоляла меня расспросить поподробнее, чтобы выяснить хоть что-то по поводу этого ребенка… Я хотела узнать фамилию сестры кюре Ложье для того, чтобы знать фамилию ее сына.
— Значит, кто-то очень хочет его отыскать? А ради чего?
Интонация, с которой прозвучали эти слова, ясно свидетельствовали о том, что недоверие собеседника к Жанне возрастало.
— Не знаю, — в растерянности ответила она, — мне дали поручение, я его выполнила, вот и все.
— Ну а я знаю лишь то, что уже сказал вам. Поспрашивайте в деревне… Может быть, кто-то и сможет рассказать больше, чем я.
Священник вышел из ризницы, потом — из церкви, оставив Жанну в полной растерянности. Несчастная женщина бросилась на колени перед алтарем.
— Господи!… Господи!… — умоляюще сложив руки и воздев их к церковным сводам, запинаясь, проговорила она. — Напрасно я ищу их, ничего мне не узнать!… Кажется, все в этой жизни отвергает меня!… И священник отнесся ко мне с недоверием. Если я пойду расспрашивать остальных, у них тоже возникнут подозрения. Что же мне делать?
«Какой-то человек увез в Париж ребенка, которого все считали племянником аббата Ложье. Должно быть, это мой сын. Сестра кюре обещала мне присмотреть за ним, заменить ему мать. Она, наверное, сдержала обещание… Но как отыскать его в Париже?
Искать людей, которые смогут ответить на все мои вопросы, означало бы сдать себя жандармам… Как и двадцать с лишним лет назад, меня преследуют, ищут! Полиция охотится за мной, чтобы снова запихать в тюрьму! Ах! Как все это ужасно! Уж лучше бы я так и осталась сумасшедшей!»
Сжав руками пылающий лоб, Жанна разрыдалась.
— Ну нет, — вдруг сказала она через некоторое время, поднимая голову, — я так просто не сдамся! Пусть судьба погружает меня во мрак сколько угодно, все равно буду искать, не зная ни отдыха, ни покоя. Мой сын, наверное, в Париже. Вот в Париже-то и буду искать, только сначала попытаюсь выяснить, что с моей дочерью!…
Она вышла из церкви и в девять вечера была уже в Париже. Чтобы с утра быстрее попасть на поезд в Жуаньи, куда ее дочь была некогда отдана кормилице на воспитание, Жанна осталась в районе Бастилии.
Рано утром она отправилась в Жуаньи; прибыв на место, прямиком пошла к дому вдовы Фреми, которой двадцать два года назад доверила свою дочь. Она прекрасно знала, что этой женщины там уже нет, но надеялась получить хоть какие-нибудь сведения.
Глубокое отчаяние, охватившее потом ее душу, легко понять: домика кормилицы больше не существовало. На его месте, захватив и прилегающие территории, высился огромный доходный дом. Тем не менее Жанна вошла туда и, обращаясь к консьержке, спросила:
— Извините, сударыня, я хотела бы кое-что узнать. Как давно построили этот дом?
— Шесть лет назад.
— А вы сами из Жуаньи?
— Живу здесь уже двенадцать с лишним лет.
— А не знали ли вы вдову Фреми, она еще детишек брала на воспитание?
— Вдову Фреми… Как же, помню… Этот дом построили как раз на месте ее холупы. А сама она давным-давно скончалась. Еще во время войны.
— У нее, кажется, был сын?
— Да… здоровый такой балбес.
— Он все еще в Жуаньи?
— Да… на кладбище.
— Он умер? — вскричала Жанна.
— Ах! Ну конечно умер… о нем и не жалел никто… А вы что — родственница?
— Нет, сударыня, но я надеялась узнать у него, что стало с девочкой, которую родители отдали его матери на воспитание и не смогли потом забрать, потому что уехали из Франции.
— Давно это было?
— Двадцать один год назад.
— В то время я еще не жила в Жуаньи, — сказала консьержка. — Но когда я познакомилась с вдовой Фреми, она давно уже не брала детишек на воспитание, с ней жил только ее сынок-шалопай; но если родители действительно не явились за младенцем, вам несложно узнать, что с ним стало.
— А как? — порывисто воскликнула Жанна.
— Матушка Фреми, не получая больше денег и желая отделаться от ребенка, обратилась к властям, а те распорядились отправить его куда-нибудь. Обратитесь в мэрию или в супрефектуру… Там вам все и скажут…
«Мэрия! Супрефектура! Власти! — в отчаянии думала несчастная мать. — Здесь, как и в Шеври, ничего не узнаешь, не выдав себя, меня же спросят, с какой стати мне понадобился этот ребенок!»
Консьержка смотрела на Жанну с любопытством.
— Вы как будто не поняли… — сказала она.
— Простите, сударыня; я вам очень признательна и тотчас же последую вашему совету. Спасибо, вы были очень любезны, и простите за беспокойство.
Жанна вышла. Ни в мэрию, ни в супрефектуру она, естественно, идти и не думала, а собиралась порасспрашивать соседей, полагая, что кому-то из них что-то может быть известно. Поэтому она пошла по соседним домам, всем подряд задавая интересующие ее вопросы. Ответы повсюду были одинаковы: не помнят… не знают, о ком речь.
Отчаявшись и потеряв надежду, она решила, что все кончено. Где же дочь, как ей отыскать ее? Про Жоржа было хотя бы известно, что он в Париже; по крайней мере, у нее были все основания так думать; значит, нужно буквально прочесать весь город. Она села в ночной поезд, проходящий через Жуаньи, и еще до рассвета прибыла в Париж — разбитая, подавленная, но готовая вновь взяться за поиски, не обращая внимания ни на какие препятствия. В пути, основательно поразмыслив, она наметила линию поведения.
«Что же я буду делать, оказавшись в Париже? В меблированных комнатах я поселиться не могу — там документы потребуют. Поездки в Шеври и Жуаньи обошлись недорого. Оставшихся денег хватит, чтобы снять где-нибудь под самой крышей мансарду и купить железную кровать и стул. Назову домовладельцу какое угодно имя и буду искать работу».
В Париже, в поисках жилья, никак не находя ничего достаточно дешевого, она дошла до улицы Сены. Там в глаза ей бросилась табличка: «Сдается маленькая комната с кабинетом». Окинув взглядом весьма непритязательное здание, Жанна подумала, что жилье в нем не может стоить дорого. Подойдя к помещению консьержки, она спросила:
— Сударыня, у вас сдается комната?
— Да, комната и кабинет, на седьмом этаже… Сто сорок франков.
— Можно посмотреть?
— Конечно. Помещение свободно. Сейчас я вас провожу.
— Меня это устраивает, — сказала беглянка, осмотрев комнату. — Я из деревни, хочу остаться в Париже, поэтому нет смысла тратить деньги на гостиницу. Я хотела бы въехать сегодня же. С мебелью я быстро управлюсь.
— Как вам угодно. Только предупреждаю: у нас платят вперед.
— А я сейчас и заплачу.
— Вот и хорошо. Хозяин разрешил мне подписывать бумаги вместо него. Так что я вам сразу же и квитанцию выдам.
Жанна отсчитала тридцать пять франков и получила квитанцию, выписанную на имя Лиз Перрен — так она назвалась. Сверх того, в качестве чаевых, она выложила пятифранковую монету, что тотчас же обеспечило ей расположение консьержки.
— Бегите покупайте все, что вам нужно… — сказала та, — я помогу вам устроиться.
— А где здесь можно купить подержанную мебель?
— Совсем рядом, на улице Жако, слева.
Беглянка отправилась в указанном направлении и по очень скромной цене приобрела самое необходимое. Возвращаясь в свое новое жилище, она зашла в дешевый магазинчик, где продавалось все подряд, и почти за бесценок купила немного белья и кое-какую одежду. К четырем часам жалкая мебель уже была расставлена по местам, а в угольной печке пылал огонь. Решив подсчитать, на. какие средства ей теперь придется существовать, Жанна высыпала содержимое кошелька и убедилась, что жить ей почти не на что.
«Если я не хочу в самое ближайшее время умереть от голода, — подумала она, — нужно быстро найти работу».
Она вышла, намереваясь где-нибудь поесть, и, сразу же вернувшись, улечься спать. Шагах в пятидесяти от дома она увидела винную лавочку, над которой красовалась вывеска: «Привал булочников».
Жанна вошла.
Усердно работая, Люсьен Лабру дожидался дня, когда наконец по рекомендации Жоржа лично предстанет перед миллионером-промышленником, который ни в чем не может отказать своему адвокату. Следуя совету товарища, он никому ни слова не говорил о своих планах — за исключением Люси, да и той не назвал имени человека, на работу к которому рассчитывал попасть.