— Ты остаешься?
— Ну, если с тобой, как ты говоришь, все в порядке, я не прочь пообщаться немного с Ником. Интересно, как он будет выкручиваться?
— Эмили, тебе не нужно…
— Ступай, — приказала она. — Предоставь его… их мне.
— Я не могу оставить тебя одну. Почему ты говоришь «их»?
— Они — это Ник Ривьери и Майкл Ривьери.
— Как?! — Стефана похолодела. Она не могла предположить существования родственной связи между ними и не хотела верить собственным ушам. Хотя теперь прекрасно понимала, что ожидать можно всего, чего угодно.
Итак, они — братья!
— Господи, что происходит, Эмили? Я ничего не понимаю. И причем тут Аллан?..
— Не переживай. Я все выясню, обещаю. Я этого так не оставлю. А ты, как вижу, уже не собираешься бежать обратно в отель?
Стефана покачала головой, ее глаза блестели от все еще не пролитых слез. Она едва могла себя сдерживать. Но теперь твердо решила разобраться со всей ерундой прямо сейчас. А дальше — будь что будет.
— Этот контракт… — прошептала она.
То, о чем они так мечтали, в одно мгновение превратилось в прах. Журавль в небе, который еще утром готов был спуститься к ним в руки, оказался всего лишь призрачным миражем, иллюзией. Реальность обернулась циничным фарсом. Никаких особых способностей у Стефаны и Эмили конечно же не было, Майкл предоставил им эту работу, чтобы помочь брату выполнить заказ Аллана.
— Дай мне самой все выяснить! — Эмили выглядела сейчас как львица, готовая к смертельной схватке.
Стефана согласно кивнула. Бросив последний взгляд на Ника, она направилась к выходу.
Даже оказавшись в стенах родного дома, Ник не мог расслабиться. Он вполуха слушал то, что говорила его мать о предстоящих делах. Его средний брат, Джонатан, собирался остаться в городе еще на целую неделю. И мама считала, что ее сыновья все это время должны провести вместе. Они могли бы, например, куда-нибудь сходить или порыбачить. Кстати, весьма странная мысль, если учесть, что никто из них никогда не интересовался рыбалкой.
Однако все мысли Ника по-прежнему были прикованы к женщине, за которой он обязан по долгу службы следить, не сводя с нее глаз, и которой он вынужден был лгать все это время. О, как он ненавидел сейчас Аллана! Как презирал себя за то, что сразу не рассказал Стефане всей правды. И не возникла бы между ними непробиваемая стена, не разъединила бы их сердца глубокая пропасть лжи, через которую так сложно теперь возвести мостки. Боже, как он хотел бросить сейчас все, что у него есть, все, что он с таким трудом завоевал, забыть свою гордость и спесь и броситься на край света, не беря с собой ничего! Проползти по тонкой веревке над пропастью, лишь бы вернуться к той единственной, любимой, без чьей улыбки его жизнь кажется пустым и бессмысленным существованием.
Как же ругал себя сейчас Ник за свою слабость, за то, что не порвал этот идиотский контракт с Алланом! Пропади пропадом и деньги, и его собственное дело, и его мнимая свобода! Он готов, да, теперь он готов занять должность в семейной фирме.
— …Прямо в Канаду, — звучали слова матери. Ник почти не слышал ее, хотя сидел рядом. — Джонатан может отправить тебя.
Сейчас стоит произнести одно лишь слово, вертелось в голове Ника, одно слово — и все его проблемы с деньгами отойдут в прошлое.
Мать будет только рада тому, что блудный сын наконец-то вернулся в лоно семьи. Отец тоже не откажет ему в поддержке. У Ника появится регулярная работа. На него посыплются деньги, много денег! И все остальное, что потребуется для содержания семьи.
Ник знал, что теперь сможет стать достойной альтернативой богатому мужу Стефаны.
Произнеси лишь слово, всего лишь только одно слово! — уговаривал он себя. И уже открыл было рот, но так ничего и не сказал.
Ник смотрел на отца. Рудольф был честным и достойным человеком и заботился о своих сотрудниках, не говоря уж о родственниках. Майкл, например, процветает и наверняка счастлив под родительским крылом. Он полностью погружен в дела семьи и в решении всех вопросов принимает самое непосредственное участие.
И ему самому стоит лишь выдавить из себя всего три слова: «Мне нужна работа». Сразу же все проблемы, как по мановению волшебной палочки будут улажены. В конце концов, столь естественная просьба не означает его полного поражения. А пресловутая независимость — мираж, оазис в раскаленной пустыне.
Но только Ник опять открыл свой рот, как что-то случилось с его горлом и ему не удалось проронить ни слова. Он потянулся рукой к воротничку рубашки и расстегнул верхнюю пуговицу.