Как бы там ни было, по дороге в супермаркет я немного свернул в сторону, чтобы еще раз проверить нумерацию домов по улице Гильямет.
Пройдя по Санта-Кларе, я уткнулся в дом номер пятьдесят семь, так что до моего оставалось метров сто, не больше. Еще издалека я узнал дом, которым интересовался The First Я столько раз проходил мимо, не замечая его, но теперь мне бросилось в глаза, что это здание совершенно невероятное в любом контексте: развалюха начала века с крохотным садиком, окруженным изгородью, из-за которой выдавалась пара высоких деревьев. Трудно было уразуметь, за каким чертом здесь еще сохранился этот пережиток прошлого – среди восьми– и девятиэтажных блочных домов с тонированными стеклами и газоном, размахнувшимся чуть ли не на всю ширину тротуара. Из-за него весь этот участок улицы напоминал картину Дельво или Магритта: развалины, статуи, вокзалы без поездов и пассажиров, это царство пустот, тревожной неподвижности – портрет небытия. Конечно, я и не думал звонить в звонок, если бы таковой и был, рассудочная часть моего «я» настоятельно советовала мне оставить посещение до того момента, когда я хорошенько вымоюсь, переоденусь во все чистое и придумаю какой-нибудь благопристойный предлог для того, кто мне откроет; и все же, проходя мимо, я ненадолго задержался. Изгородь, высотой метра два, была густо увита пышно разросшимся плющом, и это наводило на мысль, что в доме еще кто-то живет Я обошел кругом садик, ища калитку и чтобы проверить, нет ли какой-нибудь вывески или звонка, и, погруженный в свои наблюдения, наступил на собачье дерьмо, едва свернув за угол. Самое настоящее собачье дерьмо, которое почти уже и не встретишь с тех пор, как все стали подбирать какашки своих любимцев в специальные мешочки от «Маркса и Спенсера». Я попытался отчиститься, обтирая подошву о поребрик, но эта гадость забилась в выемку, образуемую каблуком, и мне пришлось снять ботинок. Оглядываясь в поисках бумаги или чего-нибудь, чем бы вытереться, я заприметил привязанную к телефонному столбу, лепившемуся к изгороди, одну из тех красных тряпиц, которые вывешивают на выдающуюся над капотом часть груза или на стрелу подъемного крана. Мне вовсе не хотелось, чтобы при входе в супермаркет от меня воняло собачьим дерьмом, поэтому я не успокоился, пока не увидел, что тряпица вся вымазана.
Так как любое расследование мгновенно повергает человека в состояние стресса, я посчитал, что мой рабочий день на этом закончен. Швырнув тряпицу на засранную мостовую (порой мне нравится невооруженным глазом убедиться в том, что я живу в Барселоне, а не в Копенгагене), я поспешил в супермаркет, чтобы успеть до закрытия.