— Нет, — ответил Хамед, слыша в собственном голосе отстраненность и чуть ли не беззаботность. — Нет, оставайся на позиции, у нас все в порядке. Трон, у нас на самом деле все в порядке.
Дальше было тяжелее. Нижние уровни долгие годы были прибежищем заразы и разложения, а мутанты не теряли времени даром, превращая их в настоящий инфекционный рай.
Стены казались живыми из-за стекающей по ним слизи, жирные блестящие наросты свисали из вентиляционных каналов, жуткие пародии на людей брели из глубин. Неважно, сколько их уже уничтожили, новые продолжали идти, широко разевая челюсти со сточенными зубами. Они кричали, словно по-детски передразнивая чужие голоса, растягивая изменившиеся голосовые связки далеко за пределы разумного. На глазах Хамеда один длинношеий мутант захлебнулся собственным криком, мокрота и сгустки слизи забили ему глотку. Морвокс выстрелил, и голова существа взорвалась липкими, разлетевшимися во все стороны ошметками, гарантируя, что пронзительный вопль не зазвучит вновь.
Внешний вид тоннелей менялся по мере погружения отряда в подулье. Потолки опускались, стены становились ближе друг к другу. Жидких испражнений на полу в лучшем случае было по лодыжку, в худшем — по колено. Надежное освещение отсутствовало, только шарящие вокруг лучи с нашлемных люмен-ламп, что выхватывали фрагменты общей жуткой картины.
Каждый мутант, атакующий их, когда-то был человеком, обитателем города-улья. Каждое обезображенное лицо когда-то могло исказиться от горя или растянуться в улыбке. Техники, операторы механизмов, арбитраторы, священники — никого не миновала эта судьба.
Никто не мог точно определить, когда всё началось. Первые знаки грядущего казались не очень значительными. Станции медике жаловались на возросшую нагрузку, из схол поступали сообщения о вспышках инфекций, на нижних уровнях происходили перебои с энергией, в отдаленных, слабо охраняемых районах, простирающихся до рудных равнин, вскипали беспорядки.
Власти не медлили с ответными действиями, Тральмо славилась своей предприимчивостью и никогда не пускала всё на самотек. Вводились карантины и комендантские часы, грузы антибиотиков доставлялись в зоны заражения, устанавливались блокады контролируемых бандами районов.
К тому времени, когда 1324-й Иостарский полк Имперской Гвардии, известный также как «серорубашечники», был направлен для восстановления порядка, все уже пошло наперекосяк. Проблема со здравоохранением превратилась в схватку за выживание, и на долгие месяцы Горгон застыл в шатком равновесии.
Им не удавалось добраться до «дна» происходящего, во всех смыслах. Возбудитель, скорее всего, скрывался в темнейших глубинах подулья, давным-давно охваченных заразой. Одному Святому Императору было известно, что обитало там, насыщая желчью и живительной силой изуродованные тела жертв инфекции.
Домыслы не интересовали Железных Рук. Они продолжали двигаться, пробиваясь сквозь колонны оборванных мутантов, словно клинок через ржавую броню, раздирая, сжигая, разрубая и разрывая. Они никогда не ускоряли шаг и не сбавляли его. Метр за метром, тоннель за тоннелем, они возвращали потерянные районы, действуя подобно немым големам из мифов.
За космодесантниками следовали смертные солдаты, воодушевленные их примером. Изможденные иостарцы вдруг нашли в себе силы сражаться на территории врага, выстрелы из лазганов стали чаще попадать в цель, опорные пункты мутантов один за другим переходили в руки наступавших людей. Пятерых Железных Рук хватило, чтобы солдаты 1324-го Иостарского с Хелажа-5 воспряли духом и обнаружили, что они крепче, чем считали сами, поддавшись отчаянию.
Они спускались с уровня на уровень, дисциплинированно и воодушевленно искореняя погань в соединительных коридорах, устремляясь к лежащим во мраке тоннелям. В арьергарде шли огнеметчики, и едкая слизь, вскипая, испарялась, а металлические стены чернели под очищающим огнем, и непотребные символы исчезали с них. Солдаты восстанавливали энергосистемы, принося свет Империума в отвоеванные его владения.
И впереди продолжали идти Железные Руки, праведные ангелы смерти Императора.
Сейчас, когда они уничтожали врагов в поистине промышленных количествах, подобное имя подходило им как никогда.
Глаза появлялись из тьмы, словно всплывая из ледяных глубин. Мутанты, собравшись в стаю, все разом атаковали захватчиков, завывая и рыча в приступах безумной ненависти. Вблизи становились различимы их конечности, скрепленные скобами, простроченные швами, прихваченные проходящими через омертвелую кожу железными булавками, головки которых напоминали присосавшихся паразитов.
Стряхнув с плеч усталость, Хамед вновь поднял лазган. Плавно двинувшись вперед, стараясь копировать экономные движения Железных Рук, он поймал в прицел ведущего мутанта. Сухо протрещал лазерный выстрел, и череп твари, пробитый между светящихся глаз, разлетелся на две половинки.
Минус ещё один.
И Раиф снова двинулся вперед, подбадривая свой взвод, не давая парням отставать. Он обводил тоннель стволом лазгана, сверху донизу, выискивая мутантов, притаившихся на потолке или готовых выскочить из канализационных стоков.
Они спустились очень глубоко. Горячий воздух удушливо вонял, не было никакого освещения, кроме дерганых лучей со шлемов, так что все солдаты окончательно переключили визоры на инфразрение. Помещение, в которое зашел отряд, ничем не отличалось от сотни очищенных прежде, такое же тесное, отталкивающее, заполненное ползучими массами гнойного ужаса.
Все это не имело значения, Хамед уже понемногу забывал, что в его жизни существовало что-то кроме тоннелей, наводненных мутантами. Очередная стая нежити неслась на них, щелкая клыками и прыгая на четвереньках, стараясь поскорее наброситься на людей. Раиф с бесстрастной эффективностью, не торопясь и тщательно целясь, открыл по ним огонь. Он знал, что Железные Руки уничтожат основную массу врагов, иостарцам достанутся отбившиеся от стаи или притаившиеся в засаде мутанты.
Обернувшись, он увидел, как три костлявых твари выскакивают из укрытия, тряся раздутыми головами на худых шеях, и, хлюпая по парящим испражнениям, несутся к левофланговому космодесантнику в построении. Каждый из мутантов тащил какое-то тяжелое огнестрельное оружие, выплевывающее целые шквалы свинца.
Наведя лазган, Хамед выстрелил, но луч прошел чуть в стороне от бегущего первым мутанта. Дженумарий выругался, сморгнул пот из глаз и прицелился вновь, но все уже было кончено.
Нельзя было сказать, что воин Железных Рук двигался быстро. Он проделал все в той же сверхъестественно основательной манере, что и его братья. Сначала, подняв свой пистолет, прежде чем троица уродов приблизилась ещё на шаг, космодесантник всадил болт в шею ближнего к нему врага. Заряд пробил её насквозь, вырывая куски плоти, и голова мутанта повисла на растянутых сухожилиях, болт же взорвался в груди второго мутанта, разбросав осколки изуродованных ребер.
А потом гигант взмахнул мечом, этим безумным мечом с дикими воющими зубьями, разбрызгивая липкие ошметки убитых прежде тварей. Последний мутант попытался нырнуть под ним, подобраться достаточно близко для удара ржавым кинжалом в левой руке.
Космодесантник чуть изменил траекторию клинка, и цепной меч вгрызся в выставленное вперед плечо урода, раздирая гнилые мышцы. Хлынула кипящая, пенящаяся кровь, и какую-то долю секунды мутант ещё мог визжать, но мучительная боль от вибрирующих зубьев, врезающихся в костлявое тело, заткнула его. Как и все до него, монстр в мгновение ока оказался размолот в мерзкую похлебку из телесных жидкостей, заправленную частичками костного мозга.
Выдернув меч, воин Железных Рук позволил телу своей жертвы развалиться напополам. Потом он развернулся, невозмутимо, как всегда, и продолжил двигаться вперед. Он не сказал ни слова, никак не отреагировал. Ни спешки, ни суеты.
Машины из ночного кошмара.
Хамед рассмеялся. Он продолжал хохотать, шагая по топким испражнениям и водя стволом лазгана по сторонам в поиске новых целей. Дженумарий смеялся, не веря своим глазам, пораженный тем, что в мире существовали столь превосходные убийцы. Он смеялся от страха, смешанного с облегчением от осознания того, что они на его стороне. Последний раз Раиф веселился шесть месяцев назад, и его пересохшая глотка отвыкла от подобных звуков.