Дурные предчувствия хищными когтями впились Лике в сердце. Чудилось, что это всё сон. Один из тех, что иногда снились ей дома. Она не могла двинуться с места. Не могла заговорить. Происходило что-то очень, очень плохое, а она просто сидела и смотрела, не в силах ничего сделать.
- Что? – нахмурился врач, заглянув Эртису через плечо. – Зачем тебе это?
- Это не для меня, - глухо ответил тот, не оборачиваясь. - Для Лики. Она «не проснувшийся» маг. Я видел её источник… нам хватит, Сор, понимаешь? Хватит, чтобы добить их.
Сорнас оглянулся на побледневшую застывшую девушку и нахмурился:
- Но почему просто…
- Она не умеет делиться силой.
- Но можно же научить! Так нельзя, Эртис! Это же незаконно и вообще, ты ведь…
- Нет времени. Мне придётся взять самому.
Лика широко распахнула глаза, с усилием встала на непослушные ноги и под тяжёлыми взглядами двух целителей попятилась от того, кто еще совсем недавно казался защитником.
Чудовищный смысл его слов не укладывался у неё в голове.
Эртис наконец нашел в себе силы обернуться и, держа в руках тонкую серебристую трубочку, скривил губы в невеселой усмешке:
- Тут некуда бежать. Ни тебе, ни нам. Мы или победим и выживем, или все здесь умрём, - в два шага пересёкши палатку, неуловимо быстрым движением он коснулся прибором Ликиной шеи и через секунду подхватил обмякшее тело, судорожно прижав её к себе. – Мне очень жаль. Правда. Надеюсь, ты ничего не почувствуешь.
Но она чувствовала. Сквозь мучительную пелену дурмана Лика чувствовала, как горит рука, как кто-то впивается пальцами ей в запястье, не давая избежать очередной волны прошивающей насквозь боли. Она всхлипывала, вырывалась, просила, но всё было зря.
- Прости, - доносился смутно знакомый голос, то приближаясь, то вновь отдаляясь куда-то за грань сознания, - прости, я не могу сейчас брать силу у других новичков. Они истощены и умрут. А ты… Ты даёшь так много, и это почти тебе не вредит!.. Шрамы – ерунда, их уберут. Ты вернёшься домой, я обещаю! Сегодня же, слышишь? Сегодня! Всё будет хорошо!
Она не могла сосредоточиться, не могла связно мыслить и только тонула в бездонном огненном море. Поначалу ещё пыталась помнить, что её магия нужна, чтобы закончить бой и спасти людей, но потом это понимание растворилось, исчезло. Осталась только обида: за что всё это?!
- Отпусти меня! – умоляюще шептала пересохшими, но отчего-то солёными губами, погружаясь в кошмар всё глубже и глубже. - Хватит! Хватит!
Кричать не было сил. Болели уже не только руки, болело всё тело, словно её заживо жарили на раскалённой докрасна сковороде. Лике нестерпимо хотелось, чтобы пришло облегчение. Неважно, какое! Только бы эта сводящая с ума боль прекратилась!
- Я не могу. Хотел бы, но не могу. Семеро из нас погибло! Семеро из тридцати! Я и сам чуть… Если не отобьёмся – все сляжем! Тысячи людей – и здесь, и за Гранью!
Она всё-таки потеряла сознание, и эти мгновения беспамятства были лучшими, что случилось за весь тот проклятый день.
Потому что потом он пришёл снова.
Лика поняла это каким-то особым чутьём. Она по-прежнему не могла полностью проснуться, но знала, что это именно Эртис касается её, и металась, пытаясь отбиваться, несмотря на то, что тело было вялым и слабым. Просила, проклинала, но жестокого нелюдя ничто не трогало.
- Я убью тебя! Слышишь? – кричала, обезумев от непрекращающейся боли. - Ненавижу тебя… Убью!
- Сначала нам нужно выжить, родная моя, - вымученно донеслось в ответ.
Ласковое обращение прозвучало настолько неуместно-издевательски, что Лика задохнулась от ярости. Откуда-то взялись силы, и она вслепую вцепилась в своего обидчика, раздирая его кожу ногтями.
- Не смей так меня называть! Не смей! Ты – отвратительное чудовище!
- А как мне тебя звать? – мужчина не сделал ни единой попытки вырваться из её хватки, принимая, впитывая в себя боль и ненависть, а Лика думала, что всё дело в её слабости, и это было ещё обиднее. - Любимой? Единственной? Ты – моя. Моя наречённая. В других обстоятельствах мы были бы счастливы.
- Никогда! – с оглушающей ненавистью выкрикнула она.
- Я знаю, - обречённо выдохнул Эртис и снова потянул к себе магию, отчего Лика протяжно и мучительно застонала. – Я знаю…
Время смазалось. Ей казалось, он успокоится, только когда от неё ничего не останется. Она даже начала мечтать, чтобы это произошло поскорее – всё лучше, чем бесконечная агония. Но какая-то смутная надежда ещё оставалась, и девушка ждала, сама не зная чего.
В один момент что-то в ней изменилось. Виски взорвались пронзительной болью, а потом вместо обжигающих углей в груди поселилась ледяная и дикая в своей злой необузданности сила. Она нашёптывала, что всё возможно, стоит лишь захотеть - отомстить, уничтожить, убить, растерзать – что угодно! Измотанный ум не хотел совершать никаких усилий, и Лика лишь мимоходом отметила этот тихий, на грани иллюзии, голос. Гораздо больше её занимало то, что боль, отголосками гуляющая по телу, стала стихать, гаснуть. Сознание уплывало, но, прежде чем окончательно отключиться, Лика всей душой пожелала, чтобы Эртис испытал то же, что испытывала она, - почувствовал, каково это, когда магию вырывают насильно.